Но перед тем, как перестать ездить к своей второй семье, он купил им дом и оплатил образование мальчика в магической школе, т.к. видел его задатки, не смотря на то, что он полукровка.
Ну и последний факт.
Отец Норберта был эльфом.
Поэтому Волшебник вырос с идеальными чертами лица, со светлой ровной кожей, вырос голубоглазым, с пепельными, нет, белоснежными волосами.
Уши, правда, достались мамины.
Всего этого Норберт не знал.
Это я уже выяснила для написания книги. Побыла журналистом, так сказать.
Я рассказать ему не решилась, так что он узнает, когда прочтёт книгу. Такая вот подстава. Надеюсь, тираж не отзовут.
Шестое. Мне туда
Нарцисса спала. Она свернулась калачиком завернувшись в плед.
Она взяла с собой плед в пустыню.
Эльфа видела в фильмах, что в пустынях люди плотно закутываются в одежду, и поэтому в этот раз взяла плед, чтобы плотно в него закутаться, сделать эдаковое пледовое сари.
И чтобы солнце её не обожгло, она, засыпая, обернулась в этот плед. Старый и обычный вполне.
Она чувствовала себя тараканом. Тараканом под ковриком.
Устав от поездки на велосипеде и всё ещё никуда не приехав, она спала дёргано и неровно, и веки её дрожали.
Ей снилась она сама.
Во сне у неё были чистые волосы, а не в песке, как сейчас.
Ей снилось синее, блестящее платье в пол. Платье украшал золотой, широкий пояс, настолько широкий, что это был практически корсет. Белые бусины рассыпались по всему платью, точно звёзды по небу, они ползли и по поясу, и скатывались по волосам. Пояс-корсет привлекал много внимания, поэтому, чтобы не получилось перебора, на Эльфе не было ни браслетов, ни серег.
Она шла в таком парадном виде по пещере. Пещера была слабо освещена голубыми грибами, на вид – флуоресцентные поганки.
Она шла в бледном голубом свете, и кожа тоже казалась голубой.
Она проходила коридор за коридором и как будто бы знала, куда идти, хотя не могла отличить один коридор от другого.
Она шла бесконечно долго, пока впереди не полился голубой свет, и он уже не был бледным, впереди он сиял, блестел и сверкал, и Эльфа направилась именно туда как мотылёк.
Нельзя было разглядеть, что там, за пеленой света, но ясно, что свет загораживал вход в большую комнату этой пещеры. И ясно, что ей туда.
Она слышала звуки: музыку ветра. Такие воздушные колокольчики. Колокольчики ветра.
Ей было очень, очень надо именно туда, в эту комнату. Она боялась, но это хороший был страх, как страх перед первым свиданием.
Эльфа закрыла глаза и вошла в свет.
Седьмое. Французский розовый
Фива вышла из вишнёвого сада и дошла до оазиса. Она легла на берег, практически в воду. Течения тут не было – это озеро.
В последнее время Дракон постоянно куда-то шла. И шла, и шла, и шла. То по шоссе, то по саду. У Ведьмы она не шла никуда, но чувствовала, что нужно идти.
Такое ощущение, что у каждого живого существа есть предназначение. Есть линейка квестов своя собственная.
Но в реальной жизни нет журнала заданий.
Над людьми и нелюдями не загорается восклицательный знак.
Ты ходишь внутри игры и не понимаешь, что тебе делать, хотя понимаешь, что что-то да надо.
Всё это расстраивало Фиву. Я имею в виду, Фиву крайне расстраивал интерфейс игры под названием «жизнь».
И врут, что мир открытый, а по факту у тебя ни денег нет, чтобы путешествовать, ни локаций интересных, как бы, тоже нет. Ты перемещаешься в новое место – а там всё то же самое.
А для линейной игры не хватает этой самой линейности: ну вот куда сейчас нужно Фиве? Почему игра не подсказывает?
В RPG Дракон любила отыгрывать разных персонажей, отвечать то по-злому, то по-доброму, то так, словно она шут гороховый.
А в реальности? Какой выбор?
– Как дела?
– Сейчас я тебя убью, слабый маленький человечушка, мхахаха!
Так, что ли? Ну конечно нет.
– Как дела?
– Нормально.
Словом, скука. Авторы жизни повторяются часто слишком.
Дракон приподнялась на локтях и тоскливо посмотрела в водную гладь.
В отражении на неё глядела розоволосый подросток, а на шее у этого подростка блестела розовая чешуя.
Такой розовый называется «французский розовый», если что. Он яркий.
А дальше текст от меня о претензиях Дракона к книге.
Восьмое. Чешуя нах*я?
Итак, на связи снова я, автор книги.
Поговорим о Драконе. Что с ней сейчас происходит?
Дракон – злится.
Она просила меня, чтобы о её чешуе в книге вы узнали раньше, чем о чешуе Тома.