– Слышу что, моя королева?
– Слышишь детский плач? Он раздаётся откуда-то оттуда.
Она показала на тёмный лес впереди.
Глядя на выражение лица часового королева поняла, что тот не слышит и, вероятно, думает, что королева не в себе.
Девушка боялась выйти за пределы лагеря. Она боялась, что этот детский плач как песнь сирен, которые сладко поют и заманивают.
Ведь она очень хотела родить, но не могла сама.
Глава двадцать первая
Глава двадцать первая
Первое. О том, как кто на кого смотрит
Том взял за левую руку Нарциссу, за правую – Норберта, и телепортнул их обоих к Ведьме. Они очутились прямо перед нашими шезлонгами.
Эльфа разозлилась. Это приятно, что Том взял её за руку. Весьма недурно. И правильно – к ней стоило бы поприставать.
Но вот неприятно, что он взял за руку Норберта. У него не должно быть друзей: должна быть только она, его возлюбленная.
Нарцисса ощутила вспышку ревности, хотя не до конца понимала – ревнует ли она Тома к Норберту или Норберта к Тому. Потому, что Норберт тоже должен её обожать.
На её взгляд, это ей стоило держать обоих за руки, быть по центру.
Так что, когда они телепортнулись к нам, вид у Нарциссы был злющий.
Я бы предпочла никогда с ней не пересекаться. Ни со злющей Нарциссой, ни с какой-либо другой.
С другой стороны – нам ведь нужно объединиться. Тогда всё идёт как по маслу.
Норберт тут же начал смотреть на Ведьму с нескрываемым презрением, Эльфа же смотрела с презрением на всех, кроме Тома: на него она смотрела с обидой.
Меня Том не знал и глядел с любопытством, а Волшебник удивился, что я тут.
Все пялились друг на друга.
Том слегка поклонился Ведьме:
– Приветствую хозяйку территории.
Ведьма вежливо кивнула в ответ.
– Ого. Уже пятеро собрались, – заметила я. – Почти все.
В этот раз Том слегка запыхался. Двоих телепортировать сложнее, да и это была вторая телепортация подряд.
Все продолжали смотреть друг на друга, и никто не знал, что делать дальше.
Я поняла, что скучала по Норберту. Мой лучший друг. Мы так мало общались в последнее время. Я постоянно пребывала в плохом настроении, перестала с ним связываться. А он мне дорог. Вот сейчас вижу его и понимаю, как скучала.
Он же на меня поглядывал обиженно, наверное, потому, что я не пришла на его зов. Но я-то пришла, просто не туда.
– Мы так и будем пялиться друг на друга? – спросила я.
Ведьма подметила:
– Не хватает Дракона. Думаю, она скоро появится.
Том щёлкнул пальцами и появилось ещё три шезлонга. У него возникла лёгкая отдышка – он устал колдовать.
– Предлагаю пока напиться.
Он наколдовал виски с колой себе, Эльфе и Волшебнику.
Эльфа увалилась в шезлонг, отхлебнула виски и принялась плеваться: это было для неё слишком крепко. Она вылила виски, выкинула стакан в пустыню и, недовольная, скрестила руки на груди.
Волшебник десять раз посмотрел, чистый ли шезлонг, только затем сел, а потом попросил Тома доколдовать в его напиток ликёр какой-нибудь, а то и правда крепко.
Слабаки.
Том смотрел на меня и качал головой.
– Чего ты головой качаешь?
– Твои проблемы на лицо.
– Какие ещё проблемы?
– С социализацией.
– Чего?
Норберт тем временем пепелил взглядом Ведьму. Самоучка проклятая.
– Прекрати так смотреть, – ответила она. – Что я, виновата, что ли, что талантливее тебя раз в двести?
– Что ты сказала?!
Нарцисса кипела.
Столько внимания и никто не обращает его на неё. Четверо человек, кроме неё самой, и никто не занят ею.
Пуф.
Дракон появилась из ниоткуда рядом с нами.
– Ребят, короче...
Она удивлённо заметила, что тут не только я и Ведьма.
– Нарцисса! – обрадовалась она.
Эльфа отвернулась.
Ну неисправимая дура. Сама же только что хотела к себе хоть какого-то внимания.
Второе. Что она имеет в виду?
Ведьме не нравилось, когда вокруг неё много живых. Неважно, призраков или Существ.
Да, в этом мире призраки относятся к живым. Это такая форма существования. Так себе форма, конечно. Это как родиться навозным жуком. Хотя навозных жуков хотя бы египтяне уважали. И вообще они старательные ребята, не то, что призраки. Извините, жуки, за это сравнение.
Ведьма – интроверт. И уже через пять минут после того, как собралась целая тусовка во дворе её лачуги, она хотела, чтобы все куда-нибудь свалили.