Что планирует мятежный город, если вообще планирует, не считая планирования пьянок и вечеринок? Кто правит Миром, если на троне теперь, похоже, нет ни Эльфы, ни феи?
Волшебник когда-нибудь научится колдовать?
Я умру в одиночестве?
Так Город был заколдован или нет, почему Эльфа с Драконом не могли из него выбраться, но Дракон затем смогла одна? И Том смог телепортировать Эльфу без проблем.
Нет, всё ясно: не время для финальной сцены. Нужно срочно ответить на все вопросы, а то книга получится длинная и скучная.
Но я на все вопросы не знаю ответы, но кое-что всё-таки знаю, так разберёмся сначала с этим.
Четвёртое. Часы позвали гайку
– Думаю, мне нужно к Нарциссе, – сказала Зиз ранним утром через четыре дня после того, как в первый раз заночевала с Грифом.
Гриф резко приподнялся на локтях.
– Тебе здесь плохо?
Зиз было здесь хорошо. Даже прекрасно. Но она ощутила, открыв глаза сегодня, внутренний зов, важный и необходимый, и зов позвал её к Эльфе.
– Я чувствую, что нужна там.
– Ты нужна мне.
Синяя не хотела уходить, но она часть целого, и целое её звало, а у Синей всё было в порядке с пониманием иерархии.
– Я должна сказать Эльфе, что не служу ей больше, – объяснила фея своему мужчине, но основная причина была в другом.
Основная причина в том, что Зиз чувствовала свою необходимость не Нарциссе даже, а чему-то большему, к чему она ощущала свою принадлежность. Мир позвал её.
В моей истории многое основано на интуиции.
Интуиция – такая штука. Подсказывает о важным. Зовёт и направляет. Мало объясняет, правда. А если не понял, что бьёт палкой по голове.
По сравнению с бездонным морем интуиции я – маленький потерявшийся зверёк.
Зиз – гайка большого механизма.
Механизм не обращает внимание на свои гайки, конечно, как сознание организма не обращает внимание на каждую конкретную клетку тела, и всё же, если ты гайка, лучше, наверное, не лежать заржавевшей в мусорке, лучше всё же служить общему механизму, быть важной, хоть и незаметной, частью хорошо работающих часов.
Фея собралась тихо, сделав оладьи Грифу напоследок. Ей нечего было собирать, кроме воспоминаний, так что она вышла быстро и как есть, топлес. Не взяв ветровку Грифа.
Гриф сидел мрачный на кровати всё это время и молча наблюдал за тем, как она собирается с мыслями.
Зиз дошла до главных ворот прежде, чем взлететь.
Она вышла через главные ворота.
Она до последнего надеялась, хотя это было неправильно, но она надеялась, что Гриф догонит её и скажет, что, если ей надо уйти, то он уйдёт вместе с нею.
Но вот она взлетела – и Грифу её уже не догнать.
Пятое. Побудь моей софой
Нарциссе не нравилось всё это собрание, вся эта неприятная компания Существ. Они раздражали её. Раздражала Фива, раздражала Инви, раздражал Том, раздражала незнакомая девчонка. Ладно, Норберт не раздражал. Но он дурак все равно.
Иногда Эльфе казалось, что других... призраков, видимо... поцеловали жизненные силы.
Вот есть некие жизненные силы. Они как муза. Вот муза поцеловала кое-каких людей, и они такие бегают, у них солнце, у них трава, им хорошо, радуются, купаются.
Хотя нет, это не похоже на призраков.
Если подумать, то Нарцисса музой ужаленных сама лично не видела. Но она знала – музой ужаленные есть. В фильмах она их видела, в компьютерных играх. В своём воображении тоже видела. В её воображении их потом сжигали на костре. Почему-то.
Музы эти вертихвостки те ещё. Целуют они кого ни попадя. Но Нарциссу – не поцеловали. Всех поцеловали, а Нарциссу – нет. Вообще Нарцисса и сама не целуется с вертихвостками.
Но они и не пытались, вот в чём засада.
А Нарцисса не страшная же, даже красивая. Неприятное лицо, правда, хотя черты милые, непонятно, как так.
Так почему же муза не лезет к ней с поцелуями?
– Нарцисса, ну поговори со мной, – уговаривала Дракон. – Да, я тебя бросила, но я люблю тебя, ты мой лучшая подруга.
– Отстань.
Эльфа хотела простить Фиву, но было слишком больно. И одиноко. Это вот из-за Дракона ей одиноко. Лучшая подруга бросила. Ни на кого нельзя положиться. А на кого-нибудь положиться хочется. Даже, я бы сказала, разлечься хочется как на диване, развалиться, устроиться поудобнее.
Вспомнила.
Эльфа вдруг вспомнила.
– Я вспомнила.
Том и я, до этого болтавшие между собой, обернулись.
– Что вспомнила?