Я осознала, что хорошенько соврала себе, а затем активно врала тут, в книге, когда её писала.
Потому что на самом деле я вовсе не хотела вернуться в свой собственный мир. Да, тут не особо интересно, в Мире Существ, и не хватает моих привычных разных штук вроде любимого компьютера, но... тут я ничего не делаю, но ничего не делаю, потому что в ловушке. А дома я ничего не делаю, но у меня нет оправданий.
Мне бы хотелось, чтобы меня резко назначили Избранной, но ничего толком не требовали при этом. Чтобы я пулялась шаровыми молниями, например, или другими весёлыми штуками, но как бы случайно. Я бы типа с усердием пыталась овладевать собственными силами, но на деле я неизбежно стала бы мастером просто потому, что родилась, чтобы им быть.
Но... в обычном мире я совсем не владею шаровыми молниями, я даже не владею ими здесь, хотя здесь магия есть. Я даже не знаю, что значит «шаровые». Я.… никто. У меня нет любимой работы, я живу с предками, я никогда не была влюблена в своём мире, только в Норберта во снах.
Я не хочу возвращаться: меня ничего не ждёт дома хорошего.
Если я вернусь – меня ждёт разочарование. И ещё меня ждёт огромное Ничего. Ничего сидит на моей постельке и ждёт, когда же я с ним поздороваюсь и прилягу рядом.
Я никому толком не нужна, разве что, родителям, да и тем не сильно уже давно, ведь я типа взрослая.
У меня нет особо энергии или мотивации что-то делать, нет каких-либо талантов, приносящих хоть какую-нибудь пользу хоть кому-нибудь.
Я – биобессмысленность.
Том вернулся в шатёр, когда я плакала, но не как Нарцисса, конечно. Я не истерила, а слёзы сами катились по щекам.
– Жалость к себе не поможет, – сказал Том.
– Ты прав, – я вытерла слёзы. – Но я в своём мире пустое место, как тут не плакать? Ты хотя бы Вожак.
– Я Вожак стаи, которая никуда не движется.
– И что нам таким убогим делать? Мы – социальное донышко...
– Я думаю, ты знаешь, что делать. – Он легкомысленно пожал плечами и улыбнулся, он всегда улыбался.
Я кивнула.
– Вообще-то, да, знаю. И ты знаешь. И Нарцисса.
Седьмое. Я не верну вам деньги
Сложно, сложно, сложно.
Наша книга кончается ерундово, совсем без happy end'а.
Чёрти как кончается.
Забудьте книгу всю и полностью, зря вы её читали, и деньги вам не вернут.
– Кэти, я правда не помню, чтобы Норберт сообщал мне о твоей книге, – Нарцисса была всерьёз обеспокоена.
Больше всего она боялась, что окажется плодом моего воображения. А вот меня это вполне устраивало, но только потому, что это очень расстроит Эльфу. Хотя почему я радуюсь, что плод моего воображения расстроится?
Нарцисса думала: вдруг Кэти права? Кэти фантазирует себе что-то в собственном сне... а меня вовсе и нет...
Очень страшно думать, что тебя – нет. Вроде, ты есть, а вдруг, на самом деле, тебя нет? Вдруг твоё наличие – иллюзия?
– Ну чего ты так напугалась, – испуганно спросила я. – Давай ущипнём себя, так делают, когда спят, чтобы проверить, спим ли мы.
Нарцисса ущипнула меня.
– Эй!
Я ущипнула её.
Мы не проснулись, но обе айкнули и злобно переглянулись. Перемирие было столь недолгим...
– Нам явно не хватает ответов на вопросы. У нас во всей этой истории есть злодей? Злодеи любят рассказывать о том, что же происходит, особенно в последнюю минуту... нам нужен злодей, который изложит планы и даст подробную сводку.
Я огляделась по сторонам, но вокруг был хотя и тёмный, но вполне мирный парк.
– Эльфа, может, злодейка – ты?
– А чего сразу я? Может – ты?
– Я ничего плохого не делала.
– Ты вообще ничего не делала, а это, говорят, плохо.
– Ну отлично, у нас тогда половина России – злодеи.
– Что такое России?
– Забудь...
Восьмое. Правильный выбор
Том собирался вернуть меня и себя обратно, к компашке, телепортнуть из его Рая ко всем остальным.
Я сказала, что, если можно, я бы немного посидела одна в шатре, мне хочется немножко подумать, а компашка особо умных будет мешать.
Том одобрил, отложил нашу телепортацию в нашем воображаемом графике и убежал вместе с некоей Кисой, а я осталась одна в его шатре. Пахло благовониями. Вокруг разложились вышитые подушки с кисточками, похоже, Том предпочитал восточный стиль.
Я грустно посмотрела на расстеленный ковёр, полный узоров под завязку, как полная банка маринованных огурцов. Затем закрыла глаза.
Затем открыла глаза.
В Москве.
Девятое. Выбор
– Том, где писательница эта несчастная? – Спросила Фива.