Панель была похожа на кровяные руны, она, как и руны, напоминала красивое полупрозрачное красное стекло, с какими–то разноцветными включениями и застывшими пузырьками воздуха внутри. На панели имелись ниши для барельефов, а сами прямоугольные барельефы, тоже из застывшей крови, валялись кучей на полу перед панелью.
Как только путешественники и их волшебные огоньки проникли в погребение, стена за ними немедленно сомкнулась, замуровав их в камере. Андрей уже знал, что здесь нужно делать, и первым делом подполз к мертвецу и разрубил его защитный пузырь ритуальным кинжалом. Система подписала покойного:
Акристе, Психирург, 20 уровень
Мертвец был мужчиной. На груди у покойника, сквозь пробитую в пузыре щель, Андрей с волнением рассмотрел длинный ритуальный кинжал из застывшей крови. Рукоять кинжала была покрыта гравировкой, изображавшей сцены расчленения эльфов заживо. Изо рта мертвеца торчала бумага.
— Лут! — жадно потребовал Андрей.
Через несколько секунд система выдала требуемое:
Напоенный страхом ритуальный кинжал психирурга
Информация: Позволяет получить сразу два аспекта сознания
Уровень: 8
Состояние: этот предмет сделан из замороженной крови, он не ломается
Урон: нет
Цена: нет
Обрывок пергамента с записью:
«Здравствуй, возлюбленный мой.
Помни, что это про тебя.
Встретимся в Залах Мыслей. Вечно твоя. Курукс.»
Собственный ритуальный кинжал Андрея тут же растворился, заменившись в инвентаре новым, более мощным. А вот записка от Курукс заставила Андрея затосковать и даже ощутить мучения совести. Курукс так долго ждала его и даже помогала решать загадки, без нее он бы навечно остался в погребальной камере, еще когда спускался вниз, а в результате Шаб снес Курукс голову мечом.
Ксиб не вмешивался в происходящее и молчал, видимо, понимая, что Андрей знает, что делает.
— Тут загадка, — объяснил ящеру Андрей в его же собственной манере, тыкнув пальцем в кровяную панель на стене и чуть ли не зашипев, — Нужно решить загадку, тогда пройдем дальше. А в записке — подсказка. Написано, что это загадка про меня. Что бы это не значило.
Андрей подполз к кровяной панели, лег на живот на холодный и твердый пол и разложил перед собой прямоугольные барельефы из замороженной крови, каждый из которых был размером с игральную карту. Барельефов было девять, столько же, сколько и пустых ниш в панели.
— Нужно их расставить в верном порядке, — объяснил Андрей Ксибу, но тот ничего не ответил.
Пожалуй, здесь Андрей был в безопасности, в этой камере ящер на него не нападет. Андрей сомневался, что погребальная камера выпустит отсюда Ксиба без живого психирурга, даже если ящер сумеет решить загадку без помощи Андрея. И сам рептилоид определенно это понимал.
Барельефы из застывшей крови, как и прошлые черные металлические, были довольно изящными, изображения на них были выполнены в традиционной архаичной темноэльфийской манере, с большим уровнем детализации. На первом барельефе был изображен хизан, на втором — человек с какой–то непонятной штуковиной в руках, от которой тянулся провод, на третьем — очень уродливая и похожая на жабу старуха в платье, на четвертом — карад, на пятом — россыпь каких–то кристаллов, на шестом — сапоги, на седьмом — эльф в броне с гравированном эльфийским ухом, на восьмом — кувшин, на девятом — гном.
— Так, — сказал Андрея, пытаясь соображать. Ксиб тактично молчал.
Курукс писала, что это про него, про самого Андрея. Ну конечно!
— Сапоги я снял с Мертвеца, еще в Восточной Четверти, — сказал Андрей рептилоиду, пытаясь разложить барельефы в нужном порядке сначала на полу, — Эльфы–имперцы пытались меня схватить до этого. С карадом я дрался еще раньше. С гномом — до сапогов Мертвеца. Кристаллы — это колки. Их я впервые попробовал до встречи с гномом. А вот с кувшинами я не дрался, и с хизанами тоже… Странно…
Не расставленными по порядку теперь оставались четыре барельефа — уродливая старуха, человек с непонятной штуковиной, кувшин и хизан. Андрей было подумал, что старуха — это Курукс, но эту мысль он сразу отбросил. Старуха была толстой, в отличие от Курукс, и никакие кишки из жабообразной бабули на барельефе не свисали.