Я не знаю. Но я знаю, что, когда я обнимаю младшую сестру, чувствуя биение её сердца в унисон с моим, я ощущаю не просто родственную кровь. Я чувствую ту самую нить, что сплетает историю нашей семьи – от первых шагов под звёздами до сегодняшнего заката над Милтроном и Алексией. Это прочнее стали и долговечнее гор. Это то, что даже Тень не в силах разорвать. Это – мой якорь в потоке бессмертия. И мой вечный дом.
Скучно
Сегодняшний день был соткан из света и тишины, словно жемчужная нить в узоре.
На рассвете, пока роса ещё лежала алмазным покровом на паутинках, я отправилась в северные рощи. Воздух был свеж и пьянящ, как молодое вино. Я искала голоса деревьев-прародителей, тех, что помнят ещё песни Энтов. Они не говорят с нами на языке слов, но их молчаливая мудрость струится в тишине. Я сидела, прислонившись к седому вязу, и слушала, как лес просыпается. Щебет птиц был похож на перебор арфы, а шелест листьев – на вздох.
После полудня к нам пришла подруга мамы. Мы пили чай из сушёных ягод и лепестков золотарника, а она рассказывала о своём сыне, который только начинает постигать искусство владения мечом. В её глазах светилась та особая гордость, что смешана с тревогой. Я слушала и думала о том, как прекрасна эта бесконечная история — материнство, забота, передача знаний от одного поколения к другому, будто эстафета из века в век.
Под вечер я поднялась на Серебряный Утёс. Оттуда открывается вид на всю долину, затопленную багрянцем заката. Я пела. Песня была о ветре, о далёких морях, что я ещё не видела, но чей зов слышу в сердце. Ноты уплывали в поднебесье, смешиваясь с криками орлов. В такие моменты я чувствую себя не просто эльфийкой, а частью чего-то безмерного — великой музыки Айнур.
А сейчас я пишу эти строки при свете Лаурелина. Его мягкое сияние льётся в окно, очерчивая причудливые тени на стенах моей комнаты. День был не насыщен событиями, как у людей, но полон присутствия. Присутствия в мире, в каждом его мгновении.
Завтра, возможно, прибудут гости, и дом наполнится новыми голосами и песнями. Но этот тихий, глубокий день я сохраню в своей памяти, как сохраняют в ладанке первый цветок весны.
Усталость веков
Сегодня я впервые за многие лета почувствовала тяжесть веков.
С утра пыталась плести песнь о первом снеге, но слова ложились неуклюже, будто чужие, и мелодия рвалась, как паутина в бурю. Даже серебряная нить в пальцах не слушалась, путалась и ломалась, будто упрекая в неловкости.
Я сидела у окна и смотрела, как ветер срывает последние листья с мэлирна. Они кружились в немом танце, и мне вдруг подумалось: я видела, как падали эти же листья сотню раз, и в этом знании не утешение, а утомление.
Даже свет Лаурелина сегодня казался мне слишком ярким, а шепот фонтана во дворе – навязчивым. Гости говорили о предстоящем празднике, их смех звенел, как хрустальные колокольчики, но доносился будто сквозь толщу воды. Я отвечала, улыбалась и чувствовала, как за этой улыбкой кроется пустота, тихая и равнодушная.
Сегодня моё бессмертие ощущается не как дар, а как груз. Как бесконечная дорога, где каждый камень уже виден за тысячу шагов. Хочется просто замереть. Не помнить. Не ждать. Не быть вечной свидетельницей.
Я знаю, это пройдет. Утром я снова найду в себе свет. Но сегодня... сегодня я просто устала.
Золотые часы
Иногда самые простые дни оказываются самыми совершенными. Сегодня был именно таким.
Проснулась без помощи солнечных лучей, просто потому что выспалась. Лежала, слушала, как за окном две птицы устроили спор из-за ветки кипариса. Их щебет был таким одушевлённым, что я невольно улыбнулась.
Весь день провела в саду. Не делала ничего важного – просто пересаживала луковицы лилий, которые обещают расцвести лунной белизной в следующем месяце. Земля была тёплой и податливой в руках, пахла дождём и жизнью.