Тьма царила кругом. Даже днем, при ярком свете безжалостного южного солнца, она таилась в островерхих арках и крытых каменных дворах, в глубоких колодцах и уходящих под землю переходах «низких» улиц. Многочисленные башни подпирали небо серо-черными и темно-синими луковицами куполов исконно темноморского стиля.
Чем ближе Таша и Кагира подходили к морскому побережью, тем неспокойнее становилось у девушки на душе. В голову лезли сомнения и страхи – верно ли она поступила, приняв условия Учителя. Таша отгоняла тревоги прочь, ссылаясь на собственную слабость и иллюзию чего-то лучшего, сон о какой-то мифически-сладкой жизни, которой при всем желании не могло быть. Но, разрушая поставленный смятению барьер и сводя на «нет» неимоверными трудами взращённую решительность, в память медовыми реками текли воспоминания ликийского бала, волшебного танца и незабываемого полета…
«Все верно, я должна была уйти, он ведь тоже ушел» – принцесса дала себе мысленную пощечину, которая не возымела убедительного эффекта. Решив отвлечься от порождающих сомнения дум и душераздирающих воспоминаний, она уставилась в широкую спину Учителя, монотонно покачивающуюся впереди. «Куда он ведет меня, только тьме ведомо, но в его словах всегда есть истина, а за истиной стоит идти следом…»
Будто прочитав мысли спутницы, Кагира обернулся, послав Таше пустой взгляд, в котором девушка прочла внимательное одобрение. За время общения с безглазым зомби, принцесса, сама не зная как, научилась воспринимать то, что посылали ей темные провалы глазниц Учителя: гнев, угроза, одобрение или насмешка – все это казалось теперь очевидным, понятным и ясным, как белый день.
Близость Темных Земель явно предавала учителю сил. Теперь он не прятался от дневного света: укрывшись низким навесом капюшона, спокойно шагал под палящим солнцем по краю дороги.
Несмотря на всю свою нещадность и мощь, солнце здесь заходило рано: в пятом часу алело, распуская по невесомым облакам резкую сетку кровавых трещин, увеличивалось, трепетало маревом и стремительно скатывалось за горизонт. Следом за ним в небеса поднималась рогатая острая луна, белым призраком замирала на небосклоне, очерчивая иллюзорным инеем волны высокий травы и редкие корявые деревья, стоящие у обочин.
Смена местных светил мало волновала Учителя. Как только солнце окуналось в ночной мрак, он прибавлял шагу, останавливаясь на отдых лишь к полуночи. Дав ученице немного поспать, он вновь поднимался, еще затемно, и они продолжали путь.
Таша, как обычно, шла чуть позади. Странную пару то и дело обгоняли караваны. Погонщики хищно вглядывались в укрытую зеленым плащом девичью фигурку, но, разглядев ее спутника, тут же прибавляли хода. Рабство процветало в Темноморье: беззащитный путник-одиночка рисковал очутиться в обозе проезжего караванщика связанным, с кляпом во рту, а потом оказаться в цепях на ближайшем невольничьем рынке. Если у мужчины всегда имелся шанс отбиться или убежать, то женщина была обречена, хотя, встретить на дороге одинокую женщину, а тем более девицу в этих местах представлялось сказкой.
Через три дня после встречи они достигли врат Сибра и встали чуть поодаль, ожидая, пока пройдут досмотр два больших каравана, идущих из Принии и Апара. Пока учитель замер, прислонившись спиной к большому валуну, скрытому от лишних глаз кустами колючего унаби, Таша, присев на корточки рядом, принялась разглядывать высокую стену, расписанную алыми фигурами крылатых змей и еще каких-то жутких чудовищ, таращащих на дорогу круглые выпученные буркала.
Когда толпа рассосалась, Кагира кивнул Таше, и они двинулись к воротам. Две окованные сталью створы уходили вверх на три человеческих роста. Над их острой аркой виднелась каменная голова змеи с разверзнутой пастью, на каждом зубе которой был нанизан человеческий череп. По двум сторонам от врат стояли стражники – трехметровые гиганты, закованные в броню. Их лица прятались под металлическими масками, изображающими жуткие лики хохочущих демонов. В руках огромные воины сжимали титанического размера секиры, поднять которые было под силу не всякому богатырю.
Таша замерла перед великанами, не в силах сделать и шага. Ей казалось, что скрытые под страшными гримасами масок глаза видят ее насквозь, пронизывая одежду и плоть до самых костей, а голову – до самых сокровенных мыслей. Инстинкт самосохранения забил тревогу, требуя немедленно обратиться в бегство, пуститься наутек и мчаться, не разбирая дороги, до тех пор, пока жуткие ворота и их ужасающие охранники не останутся далеко позади. Но Кагира, почувствовавший настрой Ученицы, тут же оказался за спиной и подтолкнул девушку под лопатки – «Иди, и не смей бояться».