Я же за столетия, проведённые в мире духов, не видел там ни одного бога, поэтому относился скептически к любым верованиям. Тем не менее религия помогала управлять народами, и не стоило данным инструментом пренебрегать. С этой точки зрения было плохо, что храм в селе так никто и не восстановил за год.
А вот к Игнату я присматривался. Несмотря на его верования (на которые мне было, по большому счёту, плевать), он мог оказаться весьма полезен. Он знал здесь всё и всех, долгое время управлял поместьем. Мне как раз требовался такой служащий.
И в то же время этот полукровка не вызывал сильного доверия. Причина была одна — я его не знал. Возможно, Игнат и сам хотел, чтобы новый барин нанял его на службу, но я пока сомневался.
— Так ты, значит, в селе всех знаешь, верно?
— Верно, ваше благородие. Как не знать, коли пятнадцать лет бок о бок с ними живу? В Чикиреке у нас тридцать четыре двора. Новые поселенцы сюда не приезжают. А вот уезжают — это да. Кто в город на заработки, кто в леса подался. Поэтому раньше дворов больше было чуть ли не двукратно, а нынче многие избы пустуют.
— И старосту знаешь?
— А то! Могу хоть сейчас вас с ним познакомить. Тут идти, вон, десять минут.
— А пошли, — спонтанно согласился я.
Своим людям я приказал разгружать вещи и размещаться в доме, а мы с Игнатом отправились в село. Быстрым шагом добрались до окраины минут за пять. Сделали крюк, чтобы я вблизи посмотрел на сожжённую часовню — небольшое, незамысловатое здание романской архитектуры с колокольней над входом. Каменные стены покрывала копоть, а перекрытия обрушились внутрь, да так там и остались чёрными головешками.
А вообще, село выглядело довольно цивилизованным, насколько цивилизованным может выглядеть населённый пункт в такой глуши. Вдоль главной улицы стояли столбы линии электропередач, а в центре имелись магазин и почта. Игнат сказал, что пять лет назад здесь даже школа была, где детей обучали арифметике и русскому языку, но потом она закрылась, ибо воеводство перестало финансы выделять.
Дом старосты оказался длинной деревянной избой с приусадебным участком, на котором размещались хлев и прочие хозяйственные постройки. Заметил я там и паровой трактор. Похоже, не все здесь брезговали плодами человеческой цивилизации. Внутри нас встретил пожилой седовласый эльф — очень высокий, крепкий, с острой бородкой и суровым взглядом раскосых глаз. Он носил длинную саржевую рубаху, подпоясанную ремнём, и широкие штаны, заправленные в обмотки — так одевались почти все крестьяне, не торопящиеся перенимать моду людей.
Старосту звали Кетаэл. Он лично открыл нам дверь и проводил в просторную комнату с длинным столом, за который мы уселись все втроём. Среди обычного деревенского убранства избы бросались в глаза граммофон и радио, стоящие на комоде в углу. Рослая эльфийка лет сорока принесла нам холодный кисломолочный напиток.
Кетаэл неплохо говорил по-русски, правда, с сильным акцентом и окончания путал. Он рассказал об этом месте почти то же самое, что и Игнат, и тоже пожаловался на набеги повстанцев. Утверждал, что тут власть нужна крепкая, спросил много ли со мной людей и, когда узнал, что — всего три, разочарованно покачал головой, дескать, мало.
Потом он принёс по моей просьбе кипы документов, где вёлся учёт, сколько урожая было собрано и сколько податей заплачено. Последние пять лет местные крестьяне платили оброк великому князю через воеводу, а теперь им предстояло отдавать часть урожая помещику, то есть мне. А уж продать зерно — это была моя забота. Выращивали здесь в основном сорочинское пшено — коричневое продолговатое зерно, каким питалось всё королевство, но были и другие культуры, правда, в меньшем количестве.
Оброк собирался раз в полгода: в сентябре и апреле. Сентябрьский сбор я пропустил, поэтому мне предстояло ждать полгода и как-то сводить концы с концами всё это время.
Прогнозируемый доход в следующем году мог составить (если судить по предыдущим периодам) около пяти тысяч рублей. Не разгуляешься на такие деньги. Да, были ещё две деревни, но совсем крошечные, дворов по десять, и большой прибыли от них ждать не стоило. При этом много земли пустовало. Пятьдесят лет назад, когда эти территории были отданы русскому царю, произошёл отток населения, деревни и сёла опустели, а крестьян-людей сюда пока никто не заселял — слишком опасными считались пограничные земли.
Траты же намечались немалые, причём жалование троим моим бойцам — это была самая меньшая статься расходов. Надо дом в порядок привести, купить новые транспортные средства, оружие и боеприпасы, возможно, нанять побольше народу в охрану. Не стоило забывать и про долг за шагоход.