Князь Глинский, которому тоже перепал солидный куш, некоторые земли даровал своим дворянам, и я оказался в их числе, как особо отличившийся. Вот так и получилось, что уезжал Фёдор Кривоносов простым солдатом, а вернулся — аристократом, владеющим небольшим поместьем в Аракадии. И никто не знал, что на самом деле дух Фёдора уже давно в мире мёртвых, а опустевшее тело занял его славный предок.
И пусть я пока не боярин, и вотчины нет — всего лишь поместье, за которое я обязан службой, да и фамилия «ублюдская», но с чего-то ведь надо начинать. Мой род за последние триста лет в такой заднице оказался, что даже дворянскую грамоту можно считать огромным достижением. А потом, вероятно, и ещё какие-нибудь возможности подвернуться. Моему новому телу и двадцати нет, вся жизнь впереди.
А возможности с такими данными, как у меня, появиться могли запросто. Счётчик показывал 322 единиц маны при магической силе 92. В моё время приборов для измерения этих параметров не было, всё на глазок определяли, а сейчас изобрели и даже вывели коэффициент, на основе которого заклинателю присваивался ранг. Количество маны делили на десять, а силу — на два и полученные числа складывали. Мой коэффициент был 78, что соответствовало седьмому рангу. Дали бы шестой, но для него требовался коэффициент 80 — чуть-чуть не хватило.
Таким образом, у меня наблюдался дисбаланс параметров. Обычно шестой ранг — это 40–50 силы и 600–700 единиц маны, но моя сила соответствовала четвёртому или даже третьему рангу (видимо, сохранилась с прошлой жизни), а вот маны хоть и прибавилось, но 300 единиц — это всего лишь девятый ранг.
От магической силы зависела мощь заклинаний и физические параметры организма при усилении его маной, поэтому данный параметр считался более важным. Не появись такой мощи, древолюды растоптали бы меня, как таракана.
Впрочем, шестой ранг для молодого человека девятнадцати лет от роду считалось более чем солидным достижением. Среди моих сверстников даже дружинники, которые не занимались ничем, кроме войны и тренировок (охота, пиры и прочие радости жизни не в счёт), не достигали таких высот. Поэтому-то мои способности сразу обратили на себя внимание великого князя.
Но хоть я и получил поместье, а съездить туда мне пока не довелось. Месяц торчал в расположении части, а когда Глинский всё же распустил своё войско, я решил вначале заскочить домой, в Нижний Новгород, забрать сестру, купить машину и всякое необходимое барахло, а уже потом отправляться на новое место. Сюда мы не вернёмся, ведь квартирка, где Фёдор с Лидой родились и выросли, им не принадлежала. Кривоносовы много лет арендовали её, отдавая значительную часть заработка. Но я и не жалел. Этот серый город — совсем не то место, где хотелось жить. Куда лучше — солнечная Аркадия, где царит вечное лето.
Поднявшись на третий этаж, я остановился перед облезлой деревянной дверью с номером «20» и постучался. Мне никто не открыл. Постучался снова, но дома, кажется, никого не было. Странно… Я уведомил Лиду о своём возвращении письмом. Куда сестра могла запропаститься, да ещё в столь поздний час?
Не сразу, но вспомнил, что она работает в ресторане. Наверное, сейчас на смене. Недавно, полгода назад, ей удалось устроиться в хорошее заведение, куда даже благородные иногда захаживали. Лида очень гордилась тем, что её туда взяли и что платили за смену восемьдесят копеек, которых, впрочем, едва хватало на оплату жилья, стоившего пятнадцать рублей в месяц. О поступлении в институт или о каком-то развитии в таких обстоятельствах можно было даже не мечтать.
Я вышел на улицу и зашагал туда, где находился ресторан. По воспоминаниям Фёдора очень быстро нашёл маршрут. Надо было пройти три квартала, а потом свернуть налево и пройти ещё два квартала. Здесь была небольшая площадь, в центре которой возвышался бронзовый всадник.
На площади мне сразу бросилась в глаза знакомая вывеска над окнами, горящими приветливым жёлтым светом. Я зашёл. Швейцар, увидев знаки отличия на моей шинели, впустил меня без вопросов, да ещё и поклонился так, как кланяются аристократу.
В небольшой ярко освещённой зале было шумно. За сдвинутыми вместе столами сидели молодые люди в чёрных мундирах, расшитых на груди золотыми шнурами, в сапогах и штанах с красными лампасами. На поясах висели сабли. Похоже, какая-то мелкая служилая аристократия. Бояре в подобное заведение не пойдут, не по рангу им, а вот небогатые дворяне или дружинники — запросто.