Он вложил меч в ножны и скрестил руки на груди, но Малекит уже понял: князь негодовал скорее по привычке, чем из глубокого чувства.
— Я не вторгался, поскольку знал, что ради победы мне придется уничтожить Каледор. — Призрак Малекита пожал плечами. — Когда я займу свое законное место правителя нашего народа, повелители драконов станут авангардом моей армии. Только ничтожные короли захотели бы иметь личную гвардию из лесорубов Крейса, когда могли заполучить драконьих князей Каледора.
Упрямая решимость Имрика поколебалась, князь перевел взгляд на Теклиса:
— Ты рассказал ему о том, что мы обсуждали? О посещении моего прародителя?
— Нет, — ответил Теклис. — Я хотел, чтобы Малекит заключил с тобой собственный договор. Поэтому он здесь.
Имрик тяжело опустился в кресло и на несколько мгновений прижал ко лбу затянутую в перчатку руку. Когда он поднял взгляд, то боль на его лице была адресована магу.
— Другого пути нет?
Малекит ответил раньше Теклиса:
— Чтобы вести войну, нужен великий лидер, а чтобы выковать мир, нужен лидер еще более великий, Имрик. Никто не может утверждать, что лишился большего, чем я. Шесть тысяч лет я без сожалений нес бремя своих деяний. — Малекит замолчал, внезапно осознав, что чувствует. Король-Колдун хотел, чтобы его речи стали бальзамом для уязвленной гордости Имрика, но, когда он заговорил, правдивость собственных слов заставила его умолкнуть. — Погибли миллионы, но теперь у нас появился шанс покончить со всем этим. Легко цепляться за прошлое, быть популярным. Гораздо труднее поступить правильно.
Мысль о том, что заветное право первородства так близко, только хватай, заставила Малекита собраться. Она же руководила его до удивления усталой рукой, когда Король-Колдун прорубался сквозь ряды защитников Орлиных Врат, а Серафон рвала воинов и хлестала их хвостом.
Одна за другой башни рушились под натиском драконов. Пламя и ядовитый газ очищали стены от любых признаков жизни. Малекит разил клинком размеренно, точно некий механизм. Убив капитана тиранокцев, Король-Колдун удивился тому, что в миг своей победы не испытывает особого восторга.
Он бросил взгляд на драконьих князей. Туда, где Имрик бился с полком эллирионцев, хотя его копье, казалось, и лишилось прежнего пыла. Неужели предательство каледорцев запятнало его победу? Неужели оно каким-то образом отнял о у Малекита ощущение, что он заслуживает того, за что сражается? Или в глубине души он чувствовал, что поддержка Имрика продиктована вовсе не преданностью? А быть может, беспокойство подпитывало врожденное недоверие к Теклису, который устроил их союз? Малекит зашел слишком далеко, чтобы воздвигать триумфальное будущее на столь шатком фундаменте.
Или все-таки нечто куда более важное лишило Короля-Колдуна радости в тот самый момент, когда он наконец взял неприступную цитадель? Возможно, на миг он признался себе, что если бы не выжидал так долго, стараясь добиваться расположения каледорцев и всех остальных, то мог бы законно сменить Бел Шанаара на троне?
Но нынешний Имрик не походил на предка. Он был сделан из более мягкого материала, хотя и не осознавал этого. Каледор Первый никогда не отличался надменностью. Упрямством, неразговорчивостью и зачастую дурными манерами — да, но тщеславие не входило в число тех его слабостей, которыми можно было воспользоваться. Тот Имрик не хотел править. А нынешний властитель Каледора, отвергнутый Королем-Фениксом, не замечаемый князем Тирионом, созрел для измены.
Малекит увидел, как дракон Имрика приземлился на развалинах надвратной башни, менее чем на расстоянии выстрела. Князь выкрикнул своим воинам приказ прекратить атаку. Тем временем защитники врат тысячами бежали по перевалу в сторону Эллириона. Войска Малуса были не в силах гнаться за ними ни в горах, ни в Тираноке, и каледорцы забирали побежденных рыцарей и собственных воинов из развалин ворот и уносили их с пути вторгавшихся друкаев.
Малекит прорубал себе дорогу сквозь толпу защитников, застрявших на крепостной стене. Как и Имрика его радовало, что собратья-эльфы спасались бегством. Как бы Малекит ни жаждал их смерти до падения крепости, теперь он видел в них будущих подданных. Когда мир захлестнет Рана Дандра, ему понадобится как можно больше воинов, а вооруженное копьями и луками ополчение Ултуана создаст прекрасную первую волну, способную поглотить любые атаки Хаоса.
Король-Колдун приказал Серафон приземлиться рядом с каледорским князем и натянул цепи поводьев, прежде чем та бросилась на алого дракона. Присмирев, черная драконица опустила голову и принялась жадно лакать кровь из лужи.