Следом за провожатыми они спустились на несколько уровней, вырубленных в скале, и остановились у металлической двери в конце извилистого коридора. Дверь была заперта на дюжину задвижек, по шесть с каждой стороны. Массивный металлический засов с висячими замками на обоих концах дополнительно перекрывал створку.
Никто не произнес ни слова, пока эльфы ждали верховного жреца с ключами, за которым было послано, но Малекит поглядывал на дверь с подозрением. Он чувствовал, как порывы Хамона бьют о железо с другой стороны.
— Энергия Ваула, Ветер Металла, — произнес Теклис, худыми пальцами сжимая посох. Прищурившись, он взглянул на Имрика. — Что они там прячут?
— Его нашли в лабиринте туннелей под храмом много веков назад. Похоже, он заблудился, хотя как туда попал — загадка, — объяснил один из жрецов. — Мы видели, что он слеп по обычаю нашего ордена, но никто его не узнавал. Думаю, он из колоний.
— Продолжай, — поторопил его Теклис.
— Он был безумен и почти мертв от жажды. Говорит мало, но бормочет великие заклинания Ваула. Многие из его речей — бессмыслица. Даже самые сведущие Хранители ремесла ничего не смогли разобрать.
Явился верховный жрец Фовендиэль и, явно встревоженный присутствием Малекита, принялся отпирать замки и отодвигать засовы. Прежде чем открыть последний, он повернулся и посмотрел прямо на Малекита. Рука жреца двинулась и замерла совсем рядом с грудью короля.
— Темная работа, — произнес жрец, и его пальцы дрогнули от жара доспехов полуночи. — Но все-таки чудесная. Прежде мы могли снабжать союзников подобными дарами. Теперь наше могущество значительно ослабло.
— Открой дверь, — рявкнул Малекит, не настроенный предаваться воспоминаниям.
Тайна пленника злила его не меньше напускной скромности Имрика.
Фовендиэль сделал, что ему велели, и отступил в сторону.
В камере оказалась фигура, одетая в простую черную мантию. Белые волосы эльфа были зачесаны назад и скреплены потрепанной кожаной лентой, украшенной красноватой бронзой. На суровом лице выделялись высокие скулы и острые надбровные дуги. Но больше всего удивляли его глаза — совершенно белые, как и у верховного жреца.
Узник сидел на табурете рядом с нехитрой койкой, окруженный грудами потрепанного пергамента, который покрывали руны, письмена и схемы. Бормоча что-то под нос, эльф сосредоточился на содержимом лежавшей на коленях страницы.
— Как давно, вы сказали, он прибыл?
— Это чудо, — ответил верховный жрец. — Он здесь уже более четырех тысяч лет. Какая-то великая сила поддерживает его.
Узник поднял голову. Слепые глаза уставились прямо на Короля-Феникса, когда тот переступил порог.
Жжение не прекращалось. Оно бушевало в сознании Малекита еще долго после того, как тело умерло от боли. Неужели его отец чувствовал то же самое? Не это ли толкнуло его к мечу Кхаина — стремление убежать от благословения Азуриана?
Такая мысль успокоила князя Нагарита. Отец смог пережить это, и он переживет. Чем были его мучения, как не еще одним шансом доказать свое превосходство? Когда в следующий раз он предстанет перед князьями и заявит о своем праве на корону Короля-Феникса, никто не будет спорить. Для них сделается очевидной сила его характера. Кто сможет отрицать, что он прошел испытание Азуриана? От этой мысли Малекит улыбнулся. Потрескавшаяся плоть, что осталась на его лице, сморщилась.
Сопротивление князей подпитывала их ревность. Узурпатор, Бел Шанаар, холил Имрика, точно призового жеребца, хотя на самом деле тот был всего лишь неуклюжим мулом. Другие князья стали глухи к истине благодаря посулам фальшивого Короля-Феникса, но, когда будут предъявлены доказательства того, что Азуриан признал Малекита, они разглядят ложь, сплетенную каледорцем и его сторонниками. Может быть, даже Имрик преклонит колени, как это великодушно сделал Малекит у ног Бел Шанаара.
Полог кровати шевельнулся, и над Малекитом склонилась Морати. Он попытался приподняться, чтобы поцеловать ее в щеку, но не смог. Болезненная судорога вдоль позвоночника удержала его под одеялом. Малекита словно придавило огромной тяжестью. Его рот скривился в страдальческом оскале.
— Успокойся, мой прекрасный сын, — сказала Морати, положив руку ему на лоб. — Тебе нужно кое с кем поздороваться.
К матери Малекита приблизился изможденный эльф с почти белым лицом и устремленными на принца тусклыми слепыми глазами.
— Приветствую вас, ваше величество, — произнес он. — Я — Хотек.