А враг шел за войском по пятам — многие тысячи конных рыцарей и колесницы Тиранока грохотали по полям и вымощенным белыми камнями дорогам. Над наступавшими полками развевалось знамя Котика, а рядом реяли флаги Ивресса и Крейса. Белые Львы и Гвардия Феникса — некогда символы непоколебимой обороны Ултуана — теперь грозили Лотерну разорением.
Флот Айслинна пересек Внутреннее море, чем вызвал еще больший ужас. Рожденный в Эатане, Владыка Морей выглядел довольным тем, что его родной город разрушен, но не захвачен другим. С палуб его кораблей летели и разбивались о камни дамбы магические залпы, а преданная Айслинну Морская Стража пускала град стрел в бывших товарищей, которые оставались верны защите своего города.
Никто не отдал приказ открыть ворота, но этого и не требовали. Каледорские драконы развернулись и образовали арьергард. Огнем и когтями они прорывались сквозь передовые отряды врага и ненадолго оттеснили его, пока численное превосходство неприятеля и угроза поражения не заставили их отступить. Однако задача была выполнена, и армия, которая теперь перешла под командование наггаротского корсара Локхира Свирепое Сердце, приготовилась к финальной битве за Эатан. А возможно, даже к последней серьезной битве за Ултуан.
Стремительно мчась над городом, Малекит ощущал перемену в ходе войны, точно покалывания на коже. Он не чувствовал в себе такого прилива сил со времен битвы при Маледоре, когда впервые рухнули его планы править Ултуаном. Более того, именно в Маледоре он до конца поверил, что Азуриан отверг его, и это открытие омрачало его честолюбивые замыслы все последующие тысячелетия. Теперь же, когда царь небесный снова принял его, Малекит чувствовал бодрость и готовность посвятить себя делу. Воодушевление могло поддерживать его еще шесть тысячелетий войны.
Смех Малекита звучал беззаботно, и что-то от прежней склонности к театральным жестам наполнило Короля-Феникса. Серафон почувствовала настроение хозяина и взревела. Так же как он своими руками взрастил ее из похищенного яйца, он заботился о ней и лечил ее с помощью магии, и теперь драконица была совершенно здорова.
Король-Феникс выхватил Азуриат и вновь рассмеялся, упоенный божественным пламенем, которым горел клинок. Меч оставлял в сером небе серебристо-белый след, окутывавший бледным ореолом и черную драконицу, и всадника.
Малекит осознал, что именно он чувствует, и удивился тому, что так долго этого не замечал.
Праведность.
То, чего его лишили на поле боя Маледора, осквернив его честолюбие и, возможно, с тех пор подпитывая внутренние сомнения. Теперь Малекит понимал, что сражается не только за себя, но и за Ултуан и за всех эльфов.
На мгновение, на один мимолетный удар сердца он стал совершенно спокоен.
Малекит кометой спикировал на приближавшую армию, следом за ним летела дюжина драконов. При их появлении Локхир Свирепое Сердце дал сигнал к контратаке. Над Лотерном заревели трубы, приказывая отрядам открывать ворота и выходить за стены. На западе к флоту лорда Айслинна приблизились громадные черные ковчеги, каждый из которых был цитаделью, полной воинов и боевых машин. Руководил морской атакой, направляясь прямо к воротам порта, собственный черный ковчег Свирепого Сердца, «Башня Благословенного Ужаса».
Трубы нападавшей армии торопливо сменили призывы к наступлению сигналами к отходу. В море Сновидений флот Айслинна быстро развернулся и направился на восток, стремясь найти спасение на мелководье у саферийского побережья. Имрик — он не вполне восстановился, но настоял на том, чтобы сопровождать Короля-Феникса, — присоединился к своим драконам в погоне за отступавшими кораблями, пока черные исполины Малекита уничтожали разбегавшиеся войска на суше.
После первого опьянения боем, когда Азуриат без труда разрубил три дюжины врагов, а Серафон разорвала стольких же когтями, настрой Малекита развеялся. Король прекратил атаку, непривычно заскучав от бессмысленной бойни. Уже в момент его появления стало ясно, что битва выиграна, и ему показалось глупым убивать своих новых подданных.
Тогда-то Малекит и сделал нечто совершенно противоположное его обычным решениям — он дал сигнал войскам остановиться и приказал собрать тысячи сдавшихся в плен. Это позволило Корилю и остаткам сил Тириона бежать на восток. Имрик откликнулся на приказ спустя некоторое время. Он вернулся из своей погони и обнаружил Короля-Феникса в тени восточной стены, где тот верхом на Серафон наблюдал за возвращением пленников в город.