— Вы оплакиваете свое царство, милорд?
Малус обернулся, почувствовав мягкое касание предплечья рукой Винкирикс. Он, конечно, слышал, как рыцарь подошла к нему. Винкирикс была одной из немногих, кому он доверял столь сильно. И дело заключалось не в том, что ее душа не лежала к предательству — в конце концов, она сговорилась с Малусом, чтобы убить собственного отца, — а в том, что она была обязана ему своим положением. Без его покровительства вверенные ей солдаты вскорости избавятся от нее — она прекрасно это понимала. Малус задавался вопросом, не эта ли зависимость вносила долю исступления в проявляемую к нему страсть. За долгое время у него не было лучшей любовницы, чем Винкирикс.
Драхау перекатился на шелковых простынях и прикоснулся рукой к трепетной шее спутницы. Ковчеги сами по себе являлись плавучими городами, и капитан «Вечного проклятия» вверил своему грозному пассажиру высочайший шпиль. Просторная спальня, которую выбрал Малус, располагалась почти под верхними сводами башни, в трех из четырех ее стенах были прорезаны большие окна. Вид, что открывался из них, восхищал и поражал — Малус чувствовал себя так, словно парит меж облаков, а не плывет по морю. Легко было понять, как капитаны ковчегов обретали столь высокое самомнение, — чувствуя себя не обремененными законами тверди, как они могли уважать законы лордов и тиранов? Все же хорошо, что солдаты Малуса числом в несколько раз превосходили корсаров черного ковчега: так, возможно, корабельный люд не забудет, кто здесь главный.
Палец Малуса огладил подбородок Винкирикс. Шрам от укуса мантикоры выцвел и едва ли напоминал о себе. У нее случались ранения и похуже. Винкирикс стоило больших страданий произвести впечатление на отца, подняться по карьерной лестнице среди братьев и сестер. В каком-то смысле ее безжалостная борьба за положение была схожа с его собственной. Хотя, конечно, амбиции Малуса отличались большим масштабом, и он, по крайней мере, не нуждался в помощи, когда пришел час убить отца.
Он ощутил, как Ц'Аркан коробится глубоко в недрах его души. Из всех свершенных им деяний именно отцеубийство почему-то вызывало ярый протест со стороны демона, и Малус так и не смог понять почему. Возможно, подобный поступок ставил перед Ц’Арканом вопрос о том, как далеко способен зайти его носитель ради получения того, чего жаждет?
Винкирикс напряглась от его касаний. Она никогда не осмелилась бы сказать ему что-то на сей счет, но Малус знал: она ненавидит, когда он гладит ее шрамы. Они напоминали ей, что когда-то была слаба и теперь носит метки этой слабости, как клеймо рабыни. Малусу нравилось снова и снова обозначать разницу в их статусах. Так он подчеркивал, сколько она потеряет, если Малус вдруг пресытится ею.
— До сих пор оплакиваешь Клар Каронд? — спросил драхау Винкирикс, заглядывая ей в глаза. — Скучаешь по видам и смраду невольничьих рынков, по реву из ям, забитых зверьем? Жалеешь, что не ходишь больше по мостам между башнями высокородных, пробираясь по ночам из одного огромного дома в другой? Должно быть, великая часть твоего наследства сгинула там? И много родичей оказалось погребено в его истерзанной земле? А еще интересно, сколько там осталось тех, с кем делила ты постель?
Рыцарь улыбнулась и крепко обняла его.
— Нет у меня любимых, кроме вас, лорд Малус. Какой пыл сравниться может с вашим? Какая страсть — сильнее, чем у вас?
Рука Малуса нырнула в темные локоны Винкирикс.
— Тогда к чему вопросы? Жалость — признак мелочности. Те, кто ищут большего, не должны давать пламени честолюбия угаснуть.
Потянув ее за волосы, он вновь повернул голову Винкирикс к уменьшавшемуся Хаг Граэфу.
— Будь я мелочен, я бы предпочел остаться в Хаг Граэфе. Я собрал бы свою армию и бросил бы вызов указу Короля-Колдуна. Старался бы отразить нападки всех врагов. Таков был бы я, если бы довольствовался правлением зараженной кучей компоста… Нет, Винкирикс, во мне пылает огонь амбиций. У меня будет достойное королевство! Какое значение имеют Хаг Граэф или Клар Каронд? Пусть горят, пусть гниют. Они — призраки прошлого, символы позора нашего народа, и слава друкаев — не в них. Ултуан, а не Наггарот — наша родина!
— Вы говорите совсем как Малекит, — заметила Винкирикс.