Засмеявшись, драхау сделал из бутылки большой глоток. Он почувствовал теплоту приятного онемения, разлившуюся по телу. Сквозь перевернутый сосуд он увидел, как Корбус хмурится. Потеряв терпение, драхау раздраженно махнул ему — ступай, мол. Едва костлявый эльф удалился из его покоев, тут же появился Сайлар — он стоял у дверей стражем.
— Благоразумно ли провоцировать его таким образом, милорд? — спросил он.
Малус пожал плечами: теперь он чувствовал лишь слабый отзвук боли от нанесенных ему ран.
— Нет, наверное, нет, но это приносит мне удовольствие. Когда-нибудь леди Эльдира сама устанет от общества кудесника-лизоблюда. И тогда-то я воздам ему по счетам.
— С нетерпением буду ждать этого дня, милорд, — произнес Сайлар.
При звуках голоса Сайлара Малуса захлестнула ностальгия. Именно так сказал бы Хауклир, с такой же невыносимой смесью раболепия и сарказма, от которой старый служка никогда не мог удержаться. Славный Хауклир. Пожалуй, он был ближе всех к тому, чтобы зваться другом Темного Клинка. И вот прошло много лет, и могила его заброшена — как и Хаг Граэф…
Малус свирепо зыркнул на остатки вина, плескавшиеся на дне бутылки. Вино — вот что делало его таким сентиментальным, заставляло вспоминать о старых привязанностях и порывах, залегших глубоко в сознании. Он скорее предпочел бы дать Ц’Аркану волю, чем поддаваться столь ребяческим эмоциям. В гневе он отшвырнул бутылку; та разбилась об один из экзотических диванов, которыми были уставлены покои. Малус улыбнулся. Удалить пятна от вина влетит в звонкую монету какому-нибудь офицеру-корсару, изначально владевшему каютой. Если, конечно, морскую крысу еще не спровадили за борт за какую-нибудь провинность.
«Немало тех, — размышлял Малус, — кто с легкой душой натравил бы на меня убийц из Сестринства Бойни, немало даже здесь — на ковчеге, среди исконных его обитателей». Едва собрано было огромное войско друкаев, множество людей флотоводца Хадрита потеснилось — их высадили на берег и оставили на произвол судьбы на окраинах Хаг Граэфа. Ковчег представлял собой плавучий город, и, как и любой другой город, он был обременен слабыми и больными. Чтобы освободить место для своих солдат, оружия и боевых зверей, Малус приказал уйти всем тем никчемным эльфам. Никто не питал надежд на то, что ссылка на берег хоть чем-то отличалась от прямого смертного приговора. Последовали бунты и восстания, корсары были вынуждены убивать родственников ради сохранения власти Хадрита. И стар, и млад, и больные, и непригодные к бою — все пытались бороться, но против опытных солдат они не имели шансов. Когда ковчег отчалил от Хаг Граэфа, гарпии и морские угри славно попировали.
Такова была необходимость, но и она грозила ему определенными проблемами. Родители, на глазах которых отправили за борт детей, сыны и дочери, лишившиеся старых отцов и матерей, бесчисленное количество других, более жгучих и сомнительных привязанностей, уничтоженных указом драхау… Немногие друкаи были столь простодушны, чтобы стерпеть подобное отношение. Силой разорвав узы крови и интриг, Малус заслужил ненависть корсаров.
— Кто-то из команды Хадрита помог тем бестиям добраться до меня, — рассуждал он вслух. — Должно быть, их научили, как вскарабкаться по такелажу… и они точно знали, где располагаются мои покои.
— Сказала ли пленница больше — перед тем как?.. — Сайлар вздрогнул, не в силах закончить мысль.
Он присутствовал на допросе гладиаторши Эльдирой, и увиденного там хватило, чтобы пустить дрожь даже по его железным нервам.
Нахмурившись, Малус покачал головой.
— Нет, не сказала. Но, само собой разумеется, они заручились помощью изнутри.
Он провел пальцем по подбородку, размышляя о том, насколько очевидна связь. Такая незатейливость отдавала примитивностью. Ни один друкай не получил бы удовлетворения от столь прямого возмездия. Хитро задуманное убийство, искусно скрытые мотив и личность преступника — вот что позволяло эльфу гордиться своими грехами. Сама непосредственность связи с корсарами Хадрита заставила его усомниться в том, что в итоге за нападением стояли именно они. Конечно, на каком-то этапе замысла кто-то из них так или иначе участвовал в заговоре, но, с другой стороны, не столь отчаянной стала ситуация для команды, чтобы они решили мстить самостоятельно и с таким безрассудством. Нет, здесь определенно был замешан кто-то еще — теневая фигура, действовавшая тайком.