Он увидел огромную армию Хаг Граэфа, уходившую от берегов Тиранока. Увидел, как его воины искали возможность вступить с азурами в бой. Увидел пустяковые стычки с погаными сородичами из Нагарита и налеты колесниц Тиранока, но все это было очень мелко, чтобы хоть как-то угрожать его могучему войску. Армия Малуса продолжала наступать, а азуры отказывались начинать с ними решающее сражение. Затем впереди замаячили Кольцевые горы, возвышающиеся над общим пейзажем. Между снежными высями виднелся горный проход, связывающий Теневые земли старого Нагарита с Эллирионом, объединяющий территории Внешнего и Внутреннего княжеств. И преграждали проход зубчатые стены, поднимающиеся на сотни футов меж горных склонов. Это были Орлиные Врата.
На мгновение Малусу показалось, что его амбиции угасают. Малекит велел ему захватить именно эту крепость. Именно здесь деспот ожидал его смерти. Драхау смотрел на массивные стены и мегалитические ворота сооружения, на сверкающие копья и шлемы армий, что защищали эту твердыню, на огненные крылья и холодные острые когти парящих над Вратами гигантских фениксов. Шепот принес ему имена великих героев, Иварина и Шринастора, — и он почувствовал, как отчаяние начинает поглотать его надежды.
И тогда в луже крови Малусу явилось зрелище, не виданное ни одним друкаем. Перед ним предстали сорванные с петель титанические Орлиные Врата. Предстали потрескавшиеся и обрушившиеся зубчатые стены. Предстали побежденная сиятельная армия их защитников и насаженные на собственные копья павшие воины, превратившиеся в жуткий лес, который вырос в честь Кхаина и древней ненависти друкаев.
Малус усмехнулся. Его мать заглянула в мир за пределами миров и принесла оттуда знамения славы и победы. Победы, что опозорит даже гордого Короля-Колдуна!
— Теперь можешь отдохнуть, мама, — сказал Малус, отбрасывая сморщенное сердце.
На его глазах она отняла руку от груди и качнулась вперед. Тьма исчезла из ее взгляда. Малус бросился к ней, задаваясь вопросом, следовало ли прислушаться к ее предупреждениям. Может быть, не стоило требовать так много от ее колдовских сил?
— Ты увидел? — спросила Эльдира.
Когда чары развеялись, ее голос обрел чуть больше силы и громкости.
— О да. — Малус кивнул. — Твоя магия подсказала мне, что я должен делать.
Леди Эльдира воззрилась на него — взгляд глубоко проник в его душу.
— Пророчество — лишь ложь, которую мы говорим сами себе. Будь уверен в том, что тебе открылось. Помни, это не просто то, что ты хотел увидеть.
Малус засмеялся.
— Это видение — и то и другое. Это победа.
Эльдира отстранилась от него.
— Что ж, тогда я довольна. Все, что я сделала, — для тебя, Малус. Всегда помни это. Ты — мое наследие. Твоя слава — мой триумф.
Слова матери все еще звенели в его ушах, когда Малус, ошеломленный, обнаружил, что больше не стоит в синем свете. Он снова находился среди палаток, рядом с тем местом, где ковылял Злюка. Муторные чары, ограждающие шатер матери, все еще ощущались где-то впереди, но сам объект их защиты он более не в силах был увидеть.
Он пожал плечами. Что ж, желаемое она ему уже показала. Большего ему не требовалось — пока, во всяком случае.
— Пойдем-ка отсюда, старый друг, — сказал Малус, забираясь в седло рогатого ящера. — Пора дать моим войскам новые приказы. Уж теперь-то я скажу им наверняка, куда стоит идти…
Леди Эльдира чувствовала, как тени нерожденных возможностей цепляются за нее, пытаясь обрести существование через магию, которая текла сквозь ее сущность. Избавляясь от них, она будто срывала с кожи пиявок — процедура болезненная, но необходимая. Всякая греза, которую она изживала, всякая паразитическая надежда, вздумавшая вскормить себя ее колдовством, всякое отражение того, что могло бы быть, но никогда не случится, — все это сказывалось на ее выносливости.
Не стоило отвечать на требование Малуса. В более спокойные времена, когда эфир не был еще превращен в бушующий магический водоворот и волны Хаоса не изливались незримой злобой в царство смертных, предсказания дались бы ей легче. По крайней мере, из-за них она бы не чувствовала себя столь опустошенной.
«Нет уж, даже когда вся темная энергия Хаг Граэфа была в моем распоряжении, мне бы нелегко далось что-то подобное», — поправила она себя. Она действительно увидела будущее Малуса. Увидела, что случится. С помощью чар она изменила то, что должно было произойти. Взгляд Эльдиры простерся за пределы каскада времен в чащи вероятностей, в поток не только того, что будет, но и того, что может быть. Способность просто взирать на такие вещи — уже признак наимогущественнейшего колдовства, а уж ухватить росток возможности и привить его к стволу случайности, взять нереальное и сделать реальным — волшебство, что под силу либо самым хладнокровным, либо самым безрассудным. Один неверный шаг, одно малейшее колебание сердца или ума — и такие чары принесут больше чем разрушение. Они уничтожат. Сотрут. То, что они поглотят, не просто умрет — оно никогда не будет существовать.