В битву вступила Валькия Кровавая.
— Эти создания недостойны тебя, любовь моя, — насмешливо сказал щит Валькии.
Вживленное в него лицо когда-то гордого князя демонов Слаанеш Лоцефакса, теперь пребывавшего в рабстве у супруги Кхорна, презрительно искривилось. Валькия, однако, не обратила на него никакого внимания. За несколько столетий у них сложились странные отношения, и Лоцефакс считал своим вечным правом и долгом подвергать сомнению все ее поступки. Когда-то давно он добивался ее благосклонности и не сумел бы потерпеть более сокрушительного поражения.
— Зачем ты тратишь время с этими детьми, хотя могла бы выигрывать настоящие битвы?
Эти отношения можно было бы назвать товарищескими. Валькия жила ради супруга. Она стремилась ему угодить и собирала для него десятину крови и черепов. Но, если не считать Кормака, ее любимого воина, никто не пробыл с ней так долго и не знал ее так хорошо, как Лоцефакс.
— Все, что бы тебе ни встретилось, недостойно тебя, Лоцефакс, — ответила она. Внимание ее было сосредоточено на другом, и слушала она его только вполуха. — Во всяком случае, такое складывается впечатление.
Она мерно взмахивала крыльями, двигаясь приблизительно с той же скоростью, что и бурлящее море воинов, которые на ходу дрались друг с другом в стремлении быстрее добраться до степ Наггаронда. Наконец-то начали прибывать более медленные, более тяжелые части войска. С гордостью и предвкушением Валькия смотрела, как закованная в броню артиллерийская обслуга понуканиями и уговорами выстраивала пушки в ровную линию на оптимальной для выстрела дистанции от города. Это были чудовищные создания: гигантские живые жерла, отлитые из сплавленных вместе бронзы и обездвиженных черным колдовством душ и установленные на лафеты из черепов и слоновой кости.
Валькия обратила взор на демона, вживленного в ее щит, и равнодушно пожала одним плечом.
— Не забывай, Лоцефакс, моего властителя и господина не интересует, откуда течет предназначенная ему кровь, — он требует только, чтобы ее поток никогда не ослабевал. Я обещаю тебе, что этот город будет гореть во имя него. От Наггаронда останется лишь пепел. Он превратится в погребальный костер и памятник кровопролитию. А затем то же самое произойдет со следующим городом. И с любым на нашем пути.
— Но осада? Это так… утомительно!
Даже при отсутствии тела Лоцефакс ухитрился принять такой вид, будто он презрительно вскинул голову. Она накрыла его пасть ладонью с длинными когтями и с силой сжала ее — демон был вынужден замолчать, и только глаза его выказывали возмущение. Единственным слышимым звуком оставались теперь монотонные удары крыльев Валькии, несших ее к Наггаронду.
Она летела, обгоняя ряды порождений Хаоса, и, когда на них падала ее крылатая тень, они все до единого поднимали головы и громкими криками выражали безграничную преданность ей и ее кровавому делу. Ее зоркие глаза увидели крупную, закованную в латы фигуру Кормака, ехавшего верхом на джаггернауте. Ее фаворит вел большую группу тяжеловооруженных огров, которые тащили с собой медный, установленный на колеса таран в виде собачьей головы. Он предназначался для главных ворот города.
С тех пор как Кормак много лет назад умер и воскрес, он потерял способность говорить. Силы Валькии не хватило на то, чтобы восстановить голосовые связки мертвеца. Казалось невозможным, что немой воин сумеет предводительствовать войсками, — но он предводительствовал. Он направлял их — как он всегда это делал — собственным примером. Орда Валькии знала, что если Кормак пошел в атаку, то она должна последовать за ним. Простой взмах ладони, громоподобный хлопок железных латных рукавиц — и рать подчинялась воле любимого воина Валькии. Она безмерно гордилась Кормаком, своим провозвестником, и теперь с удовлетворением наблюдала, как он командовал нашествием на Наггаронд.
Она видела, слышала и обоняла разворачивавшуюся внизу битву, и это наполняло ее радостным, нетерпеливым ожиданием. Она забила крыльями по воздуху сильнее и набрала скорость.
На стенах города кипело и пульсировало сражение. Везде, куда бы она ни обратила взгляд, эльфы, люди и звери резали, рубили и протыкали друг друга с беспощадным ожесточением. Послышался громкий глухой удар — это одна из осадных башен наконец заняла необходимую для штурма позицию. Она угрожающе качнулась назад и едва не перевернулась, но все-таки удержалась в вертикальном положении. Заскрипела примитивная зубчатая передача, и мост башни опустился. Через несколько мгновений ждавшие внутри воины бросились по нему прямо на копья друкаев. Вся первая волна нападавших полетела в ров, настигнутая арбалетными стрелами, но их тут же сменили другие, и еще множество варваров дожидалось своей очереди на нескольких этажах башни. В конце концов им удалось преодолеть мост, и сражение переместилось на саму стену.