— Мне стыдно перед вами, ваше высочество, — произнесла она. — Прошу, примите мои извинения за столь непростительное пренебрежение к вашему благородному дому и не судите за мои ошибки этих доблестных воинов, что явились служить вам верой и правдой.
Иварин в замешательстве уставился на Яриэль, продолжая поглаживать подаренный ему жезл. Пальцы нащупали какой-то изъян — щербину на рубине, портившую величие и совершенство жезла.
— Вам не за что извиняться, — сказал Иварин. — В тяжелое время сплоченность азуров — единственная драгоценность, у которой нет изъяна. Я знаю, что сыновья и дочери Каледора, исполнят свой долг перед Ултуаном. Знаю, что вы будете сражаться без страха и упрека и приумножите честь предков.
Он смотрел, как Яриэль уводит рыцарей из большого тронного зала. В доспехах из чешуи и высоких шлемах с драконьими «крылышками» они являли собой великолепное зрелище. Наконечники их копий были широки, их обрамляла бахрома, призванная впитать в себя кровь врага. А эти щиты — листы толстой стали, укрепленные чешуей титанических змеев, дремавших в горах Каледора!..
Эти воины были благом для его гарнизона.
И все же Иварин не смог не опустить взгляд на ущербный рубин, вделанный в подаренный жезл.
Очередное дурное предзнаменование для повелителей Ултуана…
ГЛАВА 10
Малус уставился на перевал, и в воздухе повеяло холодом. Тень Кольцевых гор погружала их подножия в темноту, с вершин нисходили небольшие лавины, когда менялся ветер. Малус украдкой глянул на воинов-друкаев, окруживших его. Он улыбнулся прыти, отмечавшей их поступь, их расправленным плечам, еле-еле уловимому рвению в их глазах. Темнота и холод могли показаться враждебными изнеженному азуру, а друкаям, вскормленным мрачными пустошами Наггарота, мрак и стужа были как родня. Поцелуи хлопьев снега, хмарь метелей — всему этому воины почти радовались. Точно сама земля звала их, убеждая, что они действительно возвращаются домой.
Даже воины-циники, давно всем пресытившиеся, приняли это изменение близко к сердцу. Более суеверные, носившие на шее обереги Кхаина или перстни, посвященные различным китараям, посчитали снежную непогоду предзнаменованием победы.
Малус не был готов зайти так далеко. Даже держа в уме последнее откровение леди Эльдиры, он не собирался слишком доверять интригам судьбы. Предназначение формировалось смертными руками и смертными действиями. От самого командира зависело, не разменяет ли он предопределенную победу на собственные ошибки и гордыню. Узнав грядущее, он должен был своими руками воплотить его в жизнь.
Из горного прохода галопом выскочили всадники, их черные плащи развевались за спинами, кони мчались с пеной у ртов. Глубоко вонзившиеся стрелы с белыми перьями торчали из тел нескольких темных всадников и их лошадей. Одно из животных качнулось, упало и, катаясь по земле в агонии, раздавило своего раненого всадника. Малус похлопал Злюку по голове, предупреждая ящера, что тот должен хранить спокойствие и не вестись на дурман лошадиной крови. Рыцари-друкаи рядом с ним также принялись приструнять своих холодных.
Темные всадники отпрянули от рыцарей верхом на рептилиях. Теперь, оказавшись за пределами досягаемости вражеских стрел, они оценили угрозу, исходящую от их собственных товарищей. Двое всадников остановились в сотне ярдов от холодных. Один спрыгнул с седла, а другой взял лошадь и увел ее. Малус наблюдал, как возвращающаяся кавалерия скачет мимо фланга пехоты, следуя в тыл, чтобы отдохнуть и оправиться от набега на перевал.
Спешившегося наездника встретили Сайлар Кровавый Шип и небольшая группа тяжеловооруженных копьеносцев. Эльф был ранен, стрела прибила его левую руку к боку, но Сайлар все равно осторожно забрал у него меч и кинжал, после чего провел наездника сквозь строи холодных туда, где ожидал драхау.
— Лорд ужаса, разведчики вернулись, — сообщил Сайлар, когда стража помогла эльфу проскользнуть меж чешуйчатых боков рептилий.
— В самом деле? — сварливо отозвался Малус. — А я-то думал, что это какая-то другая группа всадников, одетых в цвета Хаг Граэфа, просто так носится по перевалу.
Он отмахнулся от слуги и жестом велел стражникам отойти в сторону. Раненый разведчик изо всех сил старался держаться на ногах. Малус обратил внимание на драгоценный значок, прикрепленный к шлему друкая, отмечавший его как капитана. Видимо, чувство долга велело эльфу отчитаться, невзирая на тяготы ранения. Или, возможно, его честолюбие не позволяло, чтобы с драхау лично виделся кто-то из его подчиненных.