Подобная неподготовленность была несвойственна азурам. Шанс атаковать выпал наипревосходнейший. Малекит поступил мудро, покинув пустоши Наггарота и поставив все на карту, лишь бы захватить земли, принадлежавшие друкаям по праву рождения.
Ведьмовское зрение Друсалы простерлось далеко за преграду крепостных стен. Она отметила огромную брешь справа от ворот — брешь в обороне, что выходила за границы сугубо материального. Что бы ни привело к такому хаосу в Орлиных Вратах — оно явно возвышалось над вещественным миром. Эфир у Врат напоминал разверстую рану — здесь Друсала явственно ощущала суровый беспокойный ток темных энергий.
Развернувшись в седле, эльфийка без удивления обнаружила, что рыцари верхом на холодных уже несутся к пробоине — и личные прикормыши Малуса, наемники Рыцари Пылающей Тьмы, и изгнанники из Клар Каронда под командованием Винкирикс Быстрой Смерти. Наследник Хаг Граэфа, похоже, отказался от идеи долгой осады и велел войскам начать молниеносную атаку. То, что он использовал наггоритов и пламеносцев в качестве живого щита для этой атаки, подчеркивало его черствость, но Друсала ничему не удивлялась — Малус Темный Клинок ни одну жизнь не ставил выше своих амбиций.
Внимание Друсалы привлекла вспышка ярко-белого света среди зубцов стены. Посмотрев наверх, ведьма увидела, как взлетает небольшая стая огромных птиц. Когда они поднялись в небо, само оперение этих существ налилось пламенем, коробя воздух волнами жара. В вышине парили фениксы, крупные хищники, чья сущность была пропитана колдовским огнем. В отличие от большей части животных в Кольцевых горах, что претерпели магические метаморфозы, фениксы обладали некоторым интеллектом, рассудочностью, благодаря чему дружелюбно относились к азурам. Огненные птицы выступали мощными союзниками гарнизона и страшными врагами захватчиков крепости. Их вызвало наступление пламеносцев, затронувшее эфир, к колебаниям которого фениксы проявляли редкостную чувствительность. Друсала почти не сомневалась в том, на кого именно будут в первую очередь нацелены их когти.
Едва птицы бросились на землю, Друсала взмыла ввысь. Кокон чар, опутывавший ее иноходца, рассеялся, и по бокам бестии развернулись два огромных кожистых крыла. На ходу избавляясь от иллюзии, делавшей его неотличимым от обычного скакуна, темный пегас взмыл, хлестнув крыльями по рядам конных пламеносцев. Те с руганью прянули в стороны, но Друсала не боялась их возмездия. У носителей огня хватало своих забот, и одна из самых важных заключалась в том, чтобы выжить после атаки фениксов.
Возвышаясь, пегас сторонился волшебных птиц. Друсала чувствовала жар, источаемый телами этих существ, обоняла едкий смрад их полыхающего оперения. Она усилила колдовскую защиту вокруг себя, скрывая свое присутствие от когтистых небесных хищников. Вскоре летучий скакун поднял ее высоко над кавалерией пламеносцев и их птичьими врагами.
Друсала могла бы послать им помощь, но так она потеряла бы часть собственных ведьмовских сил. Сейчас ей требовалась вся ее мощь, потому что враг, которого наметила она целью, был опаснее фениксов. Эфирная гармония Орлиных Врат указывала на недалекое присутствие искушенного колдуна, предпринимавшего собственную попытку вычищения демонической порчи. То, что он считал себя достаточно сведущим, чтобы попробовать совершить такое действо единолично, было свидетельством либо его способностей, либо его высокомерия.
Друсала намеревалась выяснить — чего же именно.
С крепостных стен взревели горны. Стрелометы выпустили первые залпы — Друсала увидела, как два Рыцаря Пылающей Тьмы пали, пораженные навылет. Тела рухнули в пыль, и лапы холодных раздавили их. Уцелевших воинов это, впрочем, не остановило — они мчались вперед, подгоняемые безжалостной яростью самого драхау.
Азуры знали, какую цель преследует Малус. Горн взывал к войскам, посылая их защитить поврежденную стену, заблокировать пробоину прежде, чем захватчики верхом на ящерах смогут проникнуть в нее. Лучники спешно перестраивались вдоль зубцов, но их было слишком мало, чтобы спасти положение. Рыцарские доспехи не удавалось так легко прострелить, как тряпье раба-наггорита, а чешуйчатая шкура холодного была более устойчива, чем лошадиная. Единственной надеждой гарнизона стали закованные в тяжелые латы копьеносцы, спускавшиеся в проем.