Прямо во время обстрела Айх и его корсары начали атаковать левый фланг. Осадные канаты летели вверх и закреплялись шипами на зубцах, арбалетный огонь сдерживал бежавших к ним азуров. Кровожадные пираты, выступив из-за ширмы рабов, устремились к стенам — их плащи из кожи морских драконов разбрасывали маслянистые блики, когда на них попадали солнечные лучи.
Приход корсаров поверг азуров в панику. Защитники Врат поверили в то, что как раз на пиратов и были возложены все чаяния Малуса. Со своей позиции он наблюдал, как с дальних концов стены стягиваются к местам закрепа группы бойцов. Корсары с криками срывались с осадных лестниц, умирали прямо на канатах, пронзенные десятками стрел за раз.
Когда стало казаться, что корсарскую атаку начинают отбивать, Малус дал приказ эльфу развернуть новое знамя, зеленое. Даже Злюка словно уловил смысл этого сигнала: ящер низко зашипел. Малуса повеселило поведение зверя. Оставалось только гадать, сколь велик будет ужас азуров, когда им откроется основа следующей атаки.
Большой блок войск позади наггоритов прорвался сквозь их ряды, проскочив солдат-рабов, как будто их там вовсе не было. Наггориты разбегались куда глаза глядят, не обращая внимания на стрелы, что продолжали настигать их со стен. Несколько сотен пали под натиском новой силы, хлынувшей сквозь их ряды.
Завеса чар Друсалы исчезла, погасла, как пламя свечи на ветру. Там, где раньше были солдаты-рабы и надсмотрщики, теперь оказалась дюжина боевых гидр за компанию с укротителями.
Азуров охватила полная паника. Лучники спешно пытались реагировать на зверей, но тех из них, что показывались из-за зубцов и старались прицелиться в чудовищ, мгновенно сбивали Темные Осколки, и защитники крепости падали со стен. Кто-то успевал послать пару стрел в гидр, но урон зверям был нанесен поистине смехотворный — он никак не мог остановить наступление рептилий.
Азуры поспешно развернули стрелометы назад к воротам, мощные снаряды пронзили шкуру гидр. Монстры просто перегрызали торчавшие из их чешуйчатых туш древки. Одурманенные вчерашней трапезой, они не чувствовали боли, миниатюрные мозги в их многочисленных головах осознавали лишь жгучий голод, который грыз их кишки.
Вскоре на гидр посыпались магические лучи. Малус торжествующе сжал кулак, увидев, как копьеносцы азуров стали пытаться валить щебень разрушенных башен на головы монстров. Стражи разрывались между гидрами и корсарами — оба врага были слишком опасны, чтобы их игнорировать.
Командир азуров, несомненно, станет сгущать резервы, отбросив всяческие меры предосторожности перед лицом двойного нападения. Иварин, как все слабаки, ценил жизни служивших под его началом воинов и такое же отношение проецировал на своих врагов. Подобное высокомерное заблуждение вот-вот могло дорого ему встать. Малусу наплевать было на количество утерянных жизней — пусть еще тысячи полягут ради его славы, ради падения Орлиных Врат!
Князь Иварин никогда бы не догадался, что оба этих зрелищных маневра были всего лишь обманом. Пока гарнизон отвлекался на них, Малус готовил настоящий штурм.
Сколько солдат осмелились оставить азуры, чтобы охранять брешь?
Из-за редута из туш мертвых ящеров Гвардия Эатана наблюдала за ожесточением атак друкаев. Корсары набрасывались на стены, стремясь закрепиться даже на незначимых участках и открыть путь волнам пехоты в черной броне. Свирепствовавшие боевые гидры кидались на украшенные серебряными звездами ворота в крепость. Два зверя были поражены насмерть из стрелометов — «Орлиных когтей», еще три чудовища корчились в агонии, поливаемые колдовским огнем, но уцелевшие рептилии не уставали наскакивать на створки врат, раздирая их когтями и плюясь в них ядом.
Гвардейцы Эатана мрачно безмолвствовали. Они чувствовали стыд, наблюдая, как их товарищи сражаются по всей стене, ведь их собственная позиция была тихой, словно могила. Они жаждали броситься на врага; в их головах звучала ярая песнь Кхаина, призыв к войне, будоражившая сердце каждого эльфа. В отличие от заблудших друкаев, азуры не вверяли душу Кровавому Богу всецело. Кхаину отводилось свое место в пантеоне, свое предназначение, но эльф, что внимал лишь его воинственному зову, вскоре становился чудовищем — и друкаи были тому наглядным подтверждением.