Удивленный ропот пронесся по рядам воинов в белых одеждах: к бреши возвратился их командир, князь Иварин. Его руку все еще окутывала магическая перевязь, сотворенная специально для него Шринастором. Сделана она была из перьев, дарованных ему фениксами, и ее свечение, пробивавшееся из-под доспехов князя, источало такое тепло, что у стоявших слишком близко выступал на лбах пот. Разбитый щит был заменен подарком от капитана Серебряных Шкур, что являло собой знак высочайшего уважения со стороны воинов Крейса. Не желая отставать, Когти Тор Кальден подарили ему искусно отделанный нагрудник из итильмара и обсидиана, выкованный, по их утверждениям, в драконьем пламени самыми могущественными из драконьих магов.
Князь Иварин испытывал неловкость за тот героический ореол, которым наделили его стражники. После того как первая атака Темного Клинка была отбита, его признали народным героем, а преувеличенные рассказы о его свершениях у стены крепости передавались из уст в уста, пока даже в Каледоре не начали шептать имя Иварина с благоговейным уважением. Князь вдохновил весь гарнизон. Те эльфы, что прежде, глядя на многочисленную гневную орду Малуса, чувствовали в сердце лишь трепет и обреченность, ныне говорили о триумфе и славе. Покорность судьбе уступила великой цели — победить! Победить в битве, а не просто измотать войско друкаев и загасить всплеск их вторжения. Покончить со всем прямо здесь и сейчас, изжить семя, из которого мог бы взойти очередной темный вершок. Стать истинными победителями, а не принять мученическую смерть, которую помянут в будущем.
Князь чувствовал, что связанные с ним великие надежды опрометчивы. Слава, как открылось Иварину, обладала кислым душком — а ведь когда-то он так о ней мечтал! До сей поры груз ответственности никогда не давил на него с такой силой. Гарнизон сплотился вокруг него, из разрозненных отрядов десяти княжеств сделавшись одним целым — защитниками Орлиных Врат. После того как Шринастор обработал раны князя, об этом он и сказал солдатам в своей речи и был поражен овациями и салютованием, встретившими его чувства. Крики раздавались не потому, что так велел воинский долг, а как выражение подлинной надежды.
Вторая атака Малуса была не в пример грандиознее первого смелого рывка к бреши. Иварин чаял обмануть врага и увлечь подальше от самой уязвимей точки Орлиных Врат. Но, направляя войска с крепостных валов и наблюдая за ходом наступления друкаев, князь не мог отделаться от ужасного предчувствия. Сам он пытался хитростью отвлечь Темного Клинка от бреши, и разве следовало ожидать меньшего от зловеще известного диктатора Хаг Граэфа?
Корсары на стенах, боевые гидры у ворот были ужасными врагами, но, возможно, именно поэтому их и спустили первыми, как гром, отвлекающий от молний. Из клюва орла Иварин внимательно наблюдал за развертыванием войск Малуса. Когда чары обнажили боевых гидр и те растоптали заслонявших их друкаев, в его голове прозвучал первый тревожный звонок. Оставшихся в живых после коварного наскока гидр, отваживая от ворот кнутом, увели на старые далекие позиции. Спешка и ярость укротителей указывали, что, какой бы цели ни служила перегруппировка, она была важной и неотложной. Пока войска бегали с места на место в стороне от гидр и корсаров, Иварину казалось, что для таких маневров может существовать лишь одна причина: Темный Клинок планировал повторный удар по бреши.
Командиры в подчинении Иварина не согласились с его выводом. Яриэль возразила против его предложения вывести Когтей Тор Кальден со стен и направить их в атаку на склонах перевала в поддержку гвардейцев Эатана у бреши. Как полагала она, друкаи перегруппировывались для того, чтобы быстро занять ворота, когда те падут под натиском гидр. Она не согласилась с замечанием Иварина о том, что противник собрал бы потенциальные ударные войска из менее измотанных штурмом воинов, — друкаи были беспощадны по отношению к своим в той же степени, что и к врагам, и подтверждений этому она навидалась, отбивая наскоки у побережий Каледора. Она не собиралась выводить свои войска из боя, чтобы сдержать атаку, угрозу которой не чувствовала. Остальные командиры придерживались аналогичных взглядов и убеждали Иварина в том, что отозвать воинов с позиций, где уже кипели бои, значило ослабить защиту там, где в той нуждались прежде всего.
Иварин, однако же, стоял на своем, уверенный, что истинный удар нанесут именно сюда. Поэтому он и возвратился к бреши и гвардейцам Эатана. Он чувствовал, что его место было здесь. Когда Темный Клинок сделает свой ход, станет слишком поздно что-либо предпринимать. Иварину казалось, что он предвидит маневры врага. Если командиры окажутся правы, отсутствие одного азура на стенах будет не так уж и важно. Если друкаи, оправдав его подозрения, двинутся к пробоине, его присутствие здесь может изменить все. В конце концов, он теперь значился героем.