— Как долго нам еще идти? — спросила она.
— Столько, сколько мне надо.
— А это сколько?
— Сколько необходимо, чтобы вернуться.
— Вернуться куда?
Его изуродованное лицо обернулось к ней. В единственном хорошем глазу отразилось раздражение.
— Туда, откуда меня увезли твои дружки.
— К твоей семье?
— К моему племени. — Он откашлялся и сплюнул. — Семья — это у тебя, а не у меня.
Она прошла еще немного и сказала:
— Я не хочу идти.
— Меня не волнует, что ты хочешь.
— Зачем ты это делаешь?
— Что именно?
— Тащишь меня с собой.
— Потому что мне это нравится. Потому что я могу, — он что–то пробормотал, но она не смогла разобрать, затем сказал: — Я делаю с ними то же, что они сделали со мной. Я забираю тебя так же, как они забрали меня. Посмотрим, как им это понравится.
Она снова какое–то время молчала.
— Что ты собираешься со мной делать?
— Еще не знаю. Не решил.
— Ты не должен этого делать, — она еле сдерживала слезы. — Ты должен отпустить меня.
— Заткнись!
Она замолчала и они пошли без разговоров, следуя по темной ленте протянувшегося вдаль шоссе. Она задумалась о грохочущих звуках разряда флэчетта Медведя, желая знать, что они означали. Что–то случилось, а ее не было там, чтобы предотвратить это, предупредив их.
А все из–за того, что она пыталась поступать правильно.
— Я освободила тебя, — с вызовом сказала она, полагая, что этого достаточно.
— Спасибо, — ответил он.
— Поэтому ты должен отпустить меня.
— Не пытайся указывать мне, что делать. Ты ничего не знаешь.
— Я знаю, что помогла тебе, а теперь ты не помогаешь мне.
— Ты помогла мне, потому что испугалась того, что я мог сделать с тобой и твоими дружками, если бы освободился сам.
— Это неправда.
— Нет, правда. Я видел. Как вы смотрели на меня. Вы боялись.
— Я боялась того, что могло случиться с тобой. Меня беспокоило, что остальные могли решить сделать, если бы не Сова.
Он пожал плечами.
— Неважно. Ты освободила меня. Это все, что имеет значение. Это закончилось. Учись с этим жить.
Она сжала губы, чтобы не заплакать. Ей уже десять лет, говорила она себе. Она слишком взрослая, чтобы плакать.
Ее мысли свободно парили. Она сделала то, что считала правильным, освободив его. Она видела то, как на него смотрел Ягуар. Как только у него появился бы шанс, он причинил бы ему боль. Он мог даже убить его. Если не Ягуар, то кто–то другой сделал бы это. Она не могла быть уверенной. Сова не могла всегда защищать его, а Свечка не хотела, чтобы с ним что–нибудь произошло. Белка не хотел бы причинить ему боль, и она также.
Она притворилась спящей, затем встала, подошла к мальчику и долго смотрела на него, пока он спал. Когда он проснулся, каким–то образом почувствовав ее присутствие, она еще какое–то время смотрела на него, даже после того, как он отвернулся. Наконец, решившись, она наклонилась, разомкнула цепи ключом, который она взяла у Совы, и освободила его.
— Беги! — прошептала она ему. — Уходи так далеко, как сможешь!
Но вместо побега, он зажал ей рот своей рукой, схватил ее и потащил прочь, за сарай, а затем к шоссе, стараясь идти по самым темным местам, где их не сможет увидеть Медведь. Она яростно сопротивлялась, но он прошептал ей, что если она будет продолжать, то он причинит ей настоящую боль. Испугавшись и не понимая, что же произошло, она затихла до тех пор, пока не стало слишком поздно. К тому времени, когда они достигли шоссе, он нашел какую–то веревку, которую повязал ей вокруг шеи, и она стала его пленницей. Даже тогда она думала, что он устанет от нее и отпустит, или, что он поймет, что действует неправильно. И даже потом она верила, что он придет в себя и поступит правильно.
Теперь она не знала ничего.
— Никто не пытался навредить тебе, — сказала она. — Даже после того, как ты убил Белку и не мог сопротивляться, никто ничего плохого тебе не сделал.
— У меня не было намерения убивать того ребенка, — защищаясь сказал он, скривив рот. — Это был несчастный случай. Они напугали меня. Ружье выстрелило само. — Он покачал головой, его лицо стало печальным. — Во всяком случае, это было всего лишь шоковое ружье. Оно не должно было сильно навредить ему.
— Но они могли отомстить тебе и не стали. Так почему же ты так поступаешь со мной?
Он развернулся и схватил перед ее рубашки, подтянув ее к своему лицу так близко, что смогла разглядеть все подробности шрамов каждой раны, которые у него были.