— Если я разрежу тебе горло, ты умрешь от потери крови. Как тебе это понравится?
Она снова покачала головой.
— Вставай или я сделаю это!
Она еще раз покачала головой.
— Нет. Я хочу домой.
— Я предупреждаю тебя!
Спешите! Вы должны убраться отсюда сейчас же!
Новое предупреждение об опасности, которое она почувствовала ранее, превратилось в молчаливый крик. Голоса были в бешенстве, ощущалось их присутствие, и она поняла, что если они быстро не предпримут что–нибудь, то их скорее всего убьют.
— Мы должны спрятаться, — прошептала она.
Она почувствовала, что мальчик отошел, его внимание привлекло что–то еще.
Она рискнула открыть глаза и увидела, что он смотрит на здания с левой стороны от них.
— Там что–то есть, — тихо, почти про себя, сказал он. Затем присмотрелся еще немного в сторону тех зданий. — Что–то большое.
Он посмотрел вниз на нее и выражение его лица изменилось.
— Знаешь что? Ты слишком маленькая и мне не стоит о тебе беспокоиться. Ты мне не нужна.
Он нагнулся и с помощью куска стекла обрезал веревку вокруг ее шеи.
— Возвращайся, если хочешь, — сказал он, указывая в ту сторону, откуда они шли. — Беги, маленькая трусишка.
Она взглянула на него:
— Тебе нужно спрятаться, — сказала она.
Он покачал головой. Его единственный глаз блестел в лунном свете.
— У меня есть кое–что получше. Убирайся отсюда, пока я не передумал. Мне было довольно тебя.
Он начал было уходить, потом развернулся.
— Знаешь, они не придут за тобой. Твоя семья. Ты думаешь, что придут, но это не так. Никто никогда не приходит за тобой, если ты убежала.
Не оглядываясь он стремительно двинулся по шоссе и исчез в темноте, превратившись в тень. Свечка с мгновение наблюдала за ним, затем поднялась на ноги и спустилась с дороги в дренажную канаву, которая шла параллельно шоссе, подальше от опасности, которую она почувствовала. Она немного продвинулась по канаве, согнувшись и стараясь быть бесшумной, как учила ее Воробышек. Затем она снова поднялась и скользнула в заросли травы. Трава была настолько высокой, что оказалась выше ее головы, и она не могла ничего увидеть вокруг. Она пробиралась через нее до тех пор, пока не удалилась достаточно от шоссе, а затем затаилась. Предчувствие все еще у нее было, неумолимое и уверенное. Она не знала, что еще сделать. Она должна попробовать уйти еще дальше, но сил уже не было.
Она опустилась вниз, прижала колени к груди, закрыла глаза и стала ждать.
Голоса шипят на нее, резкие и настойчивые.
«Беги отсюда! Ты в опасности! Беги сейчас же!»
Она достаточно взрослая, чтобы понять, что голоса реальны и что, когда они говорят, важно их слушать. Голоса — часть нее, они присутствуют в ее голове, такие же реальные и ощутимые, как темный, разрушенный мир вокруг. Она говорит о них своим родителям, но те ее не слушают. Они волнуются за нее. Она кажется им не совсем нормальной. Возможно, это — яды, которыми она пропиталась. Возможно, это генетика, она — ребенок, рожденный родителями, которые тоже пропитались ядами. Возможно, это новая форма безумия, которое так рано напало на нее, безумия, которое, как они верили, рано или поздно захватит и всех их.
Она знает, что они думают о ней, потому что время от времени подслушивает их разговоры, которые всегда одинаковы.
Они отказываются верить, что то, что она знает, правда.
Но сегодня ночью все по другому, голоса такие сильные и сердитые, не затихают и не замолкают. Она бежит к своим родителям, будит их, говорит им, что они должны послушать ее, что все они в большой опасности.
Однако даже теперь, перед лицом ее мольбы, они не слушают. Они говорят ей, что все хорошо, что она должна ложиться спать, что они посидят с ней, пока она не уснет, что ничего плохого не случится. Хоть ей всего шесть лет, она знает, что это неправда. Она знает это, несмотря на желание поверить им. Ужас приближается, и никакое притворство не заставит его уйти.
— Пожалуйста, — умоляет она. — Нам нужно убежать.
Ее отец отворачивается и снова ложится спать. Ее мать отводит ее в ее комнату, успокаивая, так как она беспомощно плачет. Сюда, сюда, мягко шепчет ее мать, поглаживая ее красивые рыжие волосы, обнимая ее, пока они не подходят к ее кровати. Я побуду с тобой.
«Нет, вы должны бежать! Вы должны бежать сейчас же! Быстрее убегайте и прячьтесь!»
Голоса перебивают ее мать, заглушая слова утешения, заполняя ее голову звуком и яростью, резкими нотками тенора. Она не знает, что делать. Она не может придумать, что еще сказать.