— Каким образом? — спросил дон Рамон, повернувшись к хозяину дома.
— Ваше положение никак не может быть таким отчаянным.
— Оно более чем отчаянное.
— Не можете собрать четырех тысяч су, мой юный друг?
— Четырех тысяч? Невозможно. Я не смогу собрать и половины этой суммы.
— Ну так обратитесь к евреям. Одолжите у них.
— Полагаете, я об этом не думал? Уверяю вас, они захотят узнать, как я выплачу долг.
— Выплата будет наименьшей из ваших проблем. Послушайте меня, дон Рамон. Я знаю человека, который очень хочет продать свою долю в судоходной компании. Она стоит больше пяти тысяч су. Возможно, намного больше. Этот человек охотно продаст ее за четыре тысячи.
— Где мне взять четыре тысячи? Мне трудно найти четыре су, — ответил дон Рамон.
— Замок стоит больше этой суммы.
— Сеньор, вы забываете, что замок не принадлежит мне.
— Я скажу снова — обратитесь к евреям. Вы можете одолжить эту сумму.
— Без обеспечения?
— Я лично отведу вас к одному другу в гетто, дон Рамон. Если угодно, сегодня вечером. Дам ему свое слово в вашу поддержку. Вы предложите ему в виде обеспечения свою долю в судоходной компании, о которой я говорил. Добавьте к этому то, что известно всем, что вы наследник земель и собственности, стоящих в десять раз больше одалживаемой суммы, и вам не придется беспокоиться. Он ссудит вам четыре тысячи.
— На каких условиях?
— На законных, и ни гроша больше. Двадцать процентов. И я гарантирую, что эта компания вернет вам, по меньшей мере, в четыре раза больше, чем вы в нее вложите — или, если быть точным, того, что в нее вложит мой друг-ростовщик, потому что вам не придется вкладывать ни гроша собственных денег. Собственно говоря, он может выдать несколько су дополнительно, чтобы присоединиться к нам за игорным столом. Или на что вам угодно.
— Дайте мне время подумать. Это громадные деньги. И, что бы вы ни говорили, я прекрасно понимаю, что риск достанется на мою долю.
— Донья Виолант…
— Какая донья Виолант? — спросил юный Рамон, глаза его на минуту оживились. — Дочь виконта? Жена дона Франсеска?
— Какую еще донью Виолант стоит здесь упоминать? Она выразила желание приехать сюда, посмотреть на вашу игру. Если сможет быть уверена, что вы будете здесь.
— Посмотреть, как я играю в карты?
Молодой человек казался ошеломленным.
— Или во что вы и донья Виолант захотите играть. Дом, как можете увидеть, если потрудитесь оглянуться, достаточно велик для всех игр.
Перпиньян, четверг, 2 октября 1354 года
— Ваша жена в городе, сеньор.
Слова начальника тюрьмы были достаточно почтительными, но его испытующий голос дрожал от любопытства. Услышав их, Арнау Марса, несмотря на недюжинное самообладание, ощутил в животе сильный толчок.
— Ты сам видел ее? — небрежно спросил он, обращаясь к тюремщику, будто к слуге.
— Нет, дон Арнау.
— Тогда почему ты решил, что она здесь, мой добрый Гарсия?
— Еда, которую принесла ваша служанка, сегодня получше. Я осмелился предположить, что тут ощущается рука любящей жены.
— Это действительно смело, — холодно сказал рыцарь, отворачиваясь. Несмотря на всю злобу в замечании тюремщика, он точно знал, где находится Хуана, и это знание служило ему защитой от мелочных досаждений Гарсии. После ареста Арнау Марса первым делом отправил жене сообщение с указанием запереть двери замка и оставаться внутри. Во всяком случае, она понимала, что ей сейчас нельзя путешествовать, несмотря на все бесстрашие, возможность потерять ребенка, которого носила в чреве, приводила ее в дрожь.
Гарсия де Альмунья закрыл дверь камеры и прислонился к ней, размышляя. Он жаждал мелочной мести Арнау Марса, который обращался с ним, как с незначительным человеком. Достичь нынешнего высокого положения Гарсии было непросто. Он обошел немало других претендентов на должность начальника королевской тюрьмы. Эта жизнь была приятной. Обязанности были легкими, жалованье отличным, побочные доходы с заключенных неплохими, и в его окружении престиж старшего надзирателя был высок. Эта должность делала его чуть ли не дворянином, что признавали все знакомые. Особенно ему нравилось принимать в своем заведении аристократов и мелкопоместных дворян. Это были утонченные, щедрые люди, правда, иногда гордые и властные, как Арнау Марса. И все они находились в зависимости от него.
Гарсия размышлял об этом, пока появление обеда Марсы не прервало поток его мыслей, и он пожал плечами. Мстить этому аристократу не было смысла. Не его, начальника тюрьмы, обезглавят за измену сразу же после суда. Сказали — завтра, а потом его отправят в Пуиг Хуан на свидание с палачом. Куда только денутся его насмешки и надменность? Начальник тюрьмы приоткрыл дверь.