— Это руны? — спросил он, закрыв книгу.
У него не было ответов на ее вопросы. Он не знал, откуда эта книга, и понятия не имел, что в ней написано.
— Да, это древние руны. — Гермиона вспыхнула и посмотрела на него внимательно. — Ты понимаешь, что тут написано?
Драко отпил из чашки. Кофе уже остыл, и вкус в этот раз был даже хуже, чем обычно. Кофе был не только кислым, но и еще с каким-то затхлым травяным привкусом.
— Это похоже на иностранный язык, — сказал Драко, отодвигая чашку, — пить это было невозможно, — который я знал, но забыл.
* * *
В Буэнос Айрес пришла весна, хоть это и сложно назвать весною — все здесь происходило слишком незаметно. Незаметно распускались цветы, незаметно все становилось зеленым, а в некоторые дни по-прежнему бывало холодно, как зимой. В парках уже зацвел и резко пах жасмин, а на деревьях появились листья. Гермиона продолжала носить Драко книги и артефакты, надеясь, что это сможет пробудить его память.
В тот день они сидели на траве в парке в Пуэрто Мадеро — дорогом районе, куда они обычно ходили пить мате, когда у Драко были выходные. Он насыпал сухую траву, которую тут называли щербой, в сосуд — калабасу. Это движение всегда вызывало в памяти картинки, как на уроках зельеварения он сыпал компоненты в котел. Драко не помнил, но его тело помнило. Что-то внутри его помнило. Гермиона видела это хорошо.
— Как ты научился испанскому, Драко? — спросила она, наблюдая, как он встряхивает калабасу, зажав горловину ладонью.
— Никак.
— То есть, никак?
— Я ему не учился, — ответил он, — я просто жил тут, общался с людьми и однажды начал понимать, что они говорят.
Гермиона вспомнила его квартиру. Стены были обшарпаны, но диван, на котором она проснулась, был в старинном стиле и явно дорогим. Окна были такие же высокие, как в Малфой Мэноре, и по подоконнику полз жасмин. Наверное, сейчас он уже распустился и благоухает, а тогда на нем лежал снег. Драко одевался очень просто, но все равно выглядел как-то… утонченно. Как прежде. Он тяготел к черному, зеленому и серому цветам. Хотя ему бы больше подошел небесно-голубой. Тогда его стального цвета глаза, красивые глаза, выглядели бы почти голубыми.
Драко стряхнул с ладони пыль, залил щербу водой и вставил в калабасу металлическую трубочку — бомбищу.
Медленно плыли облака.
Драко пил первым. Потом он снова залил щербу водой и передал ей калабасу. Жидкость была обжигающе горячей и горькой. Очень горькой. Гермиона поморщилась, но выпила.
— Как ты это пьешь?
Он улыбнулся.
— Привык.
Драко пил, а она смотрела на его губы. Голова немного плыла, как от выкуренной сигареты. Драко протянул ей калабасу. Она снова пила. Это было странно и необычно. Необычно и странно. Пить непонятную жидкость с Драко Малфоем. Пить мате с Драко Малфоем. Касаться губами металлической трубочки, которая только что была у него во рту. Немного пьянеть. Находиться так близко. Смотреть в его глаза, которые глядели на нее не свысока, а с интересом.
А когда он ушел купить печенье к мате, Гермиона налила в его термос зелье для восстановления памяти. Это была вторая попытка. На самом деле, третья и, вероятно, последняя. В первый раз в кафе, в тот день, когда Гермиона принесла ему старинную книгу, он не стал пить кофе, в которое она тайком добавила зелье. На выходных они встретились снова, и она подлила то же самое зелье в его травяной чай. И оно не сработало.
Сегодняшнее зелье было новым, и других у нее не осталось.
Драко вернулся с печеньем. Залил щербу водой из термоса и продолжил пить мате. А Гермиона не пила. Ее сердце стучало, как бешеное.
Глава 6
Это стало привычным — встречаться с Гермионой в парках Буэнос-Айреса, пить мате и разговаривать.
Драко достал из сумки щербу и калабасу и опустился на траву. Гермиона села рядом. Она нетерпеливо, не дожидаясь, пока он приготовит мате, достала из бумажного пакета медиалуну, тряхнула головой — и палочка, которая держала ее волосы, соскользнула вниз. Драко подхватил ее. По субботам он играл в футбол, и иногда ему казалось, что в прошлом он тоже занимался каким-то спортом, такая быстрая была у него реакция. Он собирался протянуть Гермионе палочку, но прежде чем успел сделать это, она вцепилась в нее и прошипела сквозь зубы:
— Отдай, Малфой!
Это, кажется, была их первая ссора. По крайней мере, по ее лицу было понятно, что она чем-то очень недовольна, и в этом виноват он. Драко отдал ей палочку. Гермиона положила ее себе на колени и отвернулась. Но не стала закручивать волосы обратно в пучок. Некоторое время она тяжело дышала, потом повернулась к нему вся красная и пробормотала: