Волна за волной, плавно, мягко, как прибой стирает с песка следы человеческих ног, пусть уйдут раны, пусть затянутся, и ни к чему вспоминать сложные физиологические процессы, думать о тромбоцитах и регенерации тканей, просто я отдаю свою магию, свою жизнь, а ты – живи, живи, живи…
– Отпусти меня.
Тихий, серьезный голос в ушах – нет, в сторону, галлюцинаций еще сейчас не хватало, предельная готовность, давай, давай…
– Отпусти меня… Оля.
Я широко распахнула глаза и совсем не удивилась тому, что он стоит напротив меня, а вокруг нас какой-то темный душный коридор.
– Не говори глупостей. Ты же сам знаешь…
– Я знаю. И поэтому говорю – не надо. Просто позволь мне уйти.
Я посмотрела за его спину – там была темнота. Вечная темнота. Вечная тишина…
– Я должен.
И только его лицо, выступающее из мрака. Больше ничего.
– Не смотри, – попросил он. – Это не твое, в конце этого тоннеля света не будет никогда…
– Но ты хочешь идти?
– Но я должен.
– И это навсегда?
– До скончания времен, – отозвался он, пожимая плечами.
– А мне…мне можно пойти с тобой?
Он улыбнулся и покачал головой. Губы шевельнулись, обрисовав одно коротенькое слово из двух слогов…
– Очнется.
– Не очнется.
– Эдмус, будешь каркать – язык на уши намотаю.
– Да ты только попроси – и я сам его себе туда намотаю, в три раза… Йехар, где вода, я не понимаю?
Какой-то голос вдалеке. Какие-то пятна перед глазами.
Да это не пятна, это свет. И я даже знаю, что солнце сейчас взошло над старой липой, и лучи проходят сквозь зелень, пробиваются через мои занавески – вот почему он такой странный…
– С кранами они, что ли, разобраться не могут? – сердито прошипела Виола.
– Йехар не может, – уточнил Эдмус. – Андрий занят – он морально разрывается.
– Чего?
– Ну… вдруг она вернется какой-нибудь не такой? Соскочит с кровати, завопит что-то вроде: «Долой Дружину, да воцарится Хаос» – и начнет нас спешно убивать подручными средствами? Вот он и думает, что делать: можно поступить в духе Милии и истребить не только Олю, а и нас заодно, а можно – в духе Йехара и подождать, пока тебя угробят какой-нибудь вилкой, а то еще…
– Эдмус, – болезненно морщась, сказала я. – Я тебя люблю…но если ты не замолчишь, я тебе язык не то что на уши намотаю, а запихну в…
Надо мной прозвучали два облегченных вздоха.
– Точно – она. Я же говорила – очнется.
Два самых больших пятна сгустились в лица Виолы и Эдмуса. Она была чем-то расстроена и встревожена.
Эдмус ухмылялся.
– Скажи, что воды не хочешь, – попросил он. – Йехар уже угробил половину этой вашей системы, а если ты чего-нибудь попросишь – угробит вторую, тем более что этот самый светлый – ну, я уже говорил, который морально разрывается – не помогает ему нисколько.
– Я воды не хочу, – послушно просипела я и подняла голову. Диван. Блики утреннего света играют в догонялки по экрану телевизора. На ковре – национальная выставка грязных следов, ой-ей, опять уборка, я не вынесу… – А чего это со мной было?
– Стыдись! – укорил меня Эдмус. – Должность главной блондинки группы у нас уже замещена, не задавай глупых вопросов. Ты отключилась. Вырубилась. Мол, до свидания, и все такое, и это неудивительно – если помнишь, сначала ты выставила мощный щит, а потом вообще было целение.
Он забросил в рот несколько кусочков сырого мяса, в которых я без труда опознала запасы из своего морозильника. Потом прибавил:
– Ну, я бы сказал, ты перестаралась с этим делом.
Я вцепилась в руку Виолы и перешла в полусидячее положение.
Может ведь так быть, что он просто занят каким-то из своих эликсиров? Просто решил состряпать новую порцию энерготоника или кроветвора, или у него разговор с Йехаром, или Андрий просто отказался его сюда пропустить?
Попрощайся со своими иллюзиями, светлая. Если бы он был здесь – его не удержали бы ни Андрий, ни вся Светлая Канцелярия. С Темной заодно.
– Веслав…
Виола чуть повернула голову в сторону моей спальни.
– Жив, – только и сказала она, но по ее тону я заключила, что дела идут совсем не хорошо.