– Прелестный круг знакомых Повелителя Тени, – прокомментировал Эдмус. – Брат – светлый странник, наставник – Родник Жизни и как-его-там остальные названия… всё? Нет, Оля у нас – светлый целитель. Может, Веслав коллекцию себе собирает, а?
– И это хорошо, – ответил Йехар ободряюще, – вполне может быть, в нем будет постепенно прибывать свет. Хорошо, если в нем прибавится качеств, которые были столь важны для Тео: милосердие…
Дверь распахнулась, треснув Йехара по затылку. Злорадная ухмылка Веслава могла служить образцовым контрастом понятию «милосердие».
– Это прочистит ему мозги на какое-то время, – заявил алхимик, кивая на барак. – Что, рыцарь? Не убьет он себя. Дня три точно не сможет, а потом расхочется. Потом он начнет жить другими идеями. Вроде жажды мести.
Насчет жажды мести мне совсем не понравилось. Йехара и Андрия волновало другое:
– Почему не убьет?
– Потому что будет бояться совершать лишние движения…
– «Ниагара»! – благоговейно вздохнул Эдмус. – Да, это твой способ «прочищать мозги»!
Веслав не опроверг. Мы поежились. Над отношениями с родственниками моему любезному определенно нужно еще работать и работать.
Пантере же вообще было до фонаря, сколько еще Аскольд не сможет тронуться с места. Она обрела вид Бо и поинтересовалась:
– А вот мы все идем по этому полю, а никто же не говорит, куда!
– К западным соседям, – преспокойно ответил Веслав. – В Беларусь, в Полоцк.
Андрий воспрянул, я вскинула брови, Йехар и Эдмус понятия не имели, где это, а Бо заканючила:
– Ой, а эти соседи, они же недалеко? А если пешочком, то мы за полчасика дойдем? А то если дальше, то я устану…
Повергать блондинку в жестокое разочарование пришлось мне.
Глава 11. Добавим алхимии
Игнатский советовал своим студентам не терять молодость. Кажется, Андрию этот совет здорово запал в душу.
– Ты же Повелитель Тени! – по-детски возмутился он, увидев наши билеты.
Мне показалось, что станция Дно сейчас в тартарары провалится со всеми нами. Взгляд Веслава, как барометр, предвещал опасную близость теневой развертки.
– Это был ближайший поезд.
– И что?
– Это билеты на сегодня на поезд «Санкт-Петербург-Гомель» в разгар туристического сезона, – пояснила я.
– И что? – продолжал сокращать свою жизнь коллега, но потом до него все же дошло. – А-а…
– Дорогой, ты творишь чудеса, – серьезно заметила я, просматривая билеты. – Три нижних места, правда, одно боковое… Ничего, что плацкарт… Почти все в одном вагоне! Милый, но ты не забыл, что билетов нужно было шесть?
Веслав пожал плечами, показывая, что неа – не забыл, но поделать с этим ничего не сможет. Он и так уже порядочно перенапряг науку алхимии, приобретая билеты на всех нас без предъявления паспортов.
– И теперь…
– Кто-то поедет в багаже.
– Йехар будет так интересно смотреться в корзинке для перевозки домашних питомцев! – тут же высказался спирит. – А Бо можно запросто уместить в дамскую сумочку… Что… что вы на меня так смотрите? Ну, можно, это будет хотя бы намордник и поводок?
* * *
Через несколько часов бригада пятнадцатого вагона названного поезда могла поприветствовать четверых очень странного вида пассажиров. Прежде всего – ни у кого из них вовсе не было багажа, кроме одного. Здоровенный, смахивающий на культуриста парень с длинными волосами тащил на спине новенький рюкзачище, который с трудом удалось запихнуть под одну из полок.
Запихивать рюкзак было бы гораздо легче, если бы не звуки, которые он производил.
– Во-о-о-оздух… – хрипел едва слышно рюкзак в процессе запихивания. – Куда давишь, это очень личное!
В сердцах Йехар в секунду разобрался с механизмом сидения, захлопнул крышку и уселся поверх сам.
– Ты б еще Глэрион сверху положил, – донесся изнутри иронический совет, потом что-то завозюкалось в рюкзаке, и наконец, все смолкло.
Похоже, легче нам было завернуть какую-нибудь маршрутку. Высадили бы пассажиров… Ну, намучились бы с дорогой, и ладно.
Счастье еще, что единственным пока соседом Йехара и Бо по купе был не самого приятного вида мужик с пивным пузом, которое он считал обязательным все время пополнять. Поэтому заседал он в компании бутылок, которые время от времени выливал в себя. Проявления внешнего мира мужика интересовали не особенно.