- Ты как братан? – Крикнул ему. Он мне показал универсальный жест означающий о кей!
Услышал девичий визг. Сразу вычленил его, так как визжала моя внучка. Быстро нашёл её глазами. Лучше бы не находил. Она заскочила на стол. В её руках была бутылка с текилой. Размахнувшись и разбрасывая веер брызг, выливающегося напитка, она запустила бутылку в лысого борова, который в это время бил кулаком в лицо моему внуку. Бутылка врезалась в лысую тыковку и брызнула осколками. Боров, схватившись за голову, упал на колени. Два прыжка к нему. Это скотство оставлять просто так нельзя. Ибо нельзя трогать моих потомков. Нанес удар ему ногой в челюсть. Даже услышал, как что-то хрустнуло. Боров завалился на бок. Длинный парень попытался ударить меня по печени. Но не успел. Нарисовался Мокрый и кастетом успокоил эту коломенскую версту. Ещё один в минус. Молодец пацан. Он мне определённо нравиться! Стоял ор, мат, вопли, девичий визг и звон бьющегося стекла…
Итог нашей ночной колбасни – мы все сидим в отделении полиции в обезьяннике. Нас туда много привезли. На всех обезьянников не хватило. Кто не влез, тех куда-то увезли. На мне порванный батник, разбитые губы и синяк на челюсти. Внук сидит с фонарем под глазом. Ден с ухом как у слона и Мокрый с носом как слива. Кроме нас ещё куча народа. Даже бомжи какие-то. Сидим, смотрим друг на друга. Я засмеялся.
- Классно поколбасились, засранцы! – Внук смотрел на меня удивлённо, как и все остальные. Потом начал улыбаться.
- Ну, ты дед и даёшь! – И тоже захохотал. Все начали ржать. Там же с нами был и парень с конским хвостом.
- Ты как? – Спросил его.
- Нормально! Классно подрались!
- Дед, Славик, мальчики, вы как? – Услышали вопль Насти из женского обезьянника. Хорошие у меня всё таки внуки.
- Заткнись, шалава! – Рявкнул толстый сержант с резиновой дубинкой.
Ну ни хрена себе!
- Слышь ты, кусок сала в форме! – Рявкнул я. – Ты что, одуревшая скотина?
- Что сказал?
- Что слышал! Ты что борзый? Ты сейчас борзый, я посмотрю часа через два или меньше, что лепетать начнёшь? Мразота. Ты из штанов тварь выскочишь. Прощения просить будешь. Понял? Хлебало что открыл? Захлопни, гавном воняет. Лучше извинись перед ней. Иначе…
- Что иначе?
- Иначе, мразь, тебя даже в бомжатник не примут. Всосал?
Я стоял, вцепившись в решетку обезьянника. Сука, какая-то толстая тварина, мою девочку будет поносить!
- Чё, самый борзый? Сейчас тебя оприходуем.
- Рискни! Потом я за твою гнилую душонку, медного гроша не дам.
- Степан! – Рявкнул дежурный. – Отойди. И рот, точно, прикрой.
Обезьяна что-то ворча скрылась из обзора. Но я-то злопамятный. Мне такое не улыбается. Мою крошку, которую я носил на руках и качал её на коленях, обозвали шалавой, такое не пройдёт. Я этого не оставлю. Но всему своё время.
Вскоре нарисовались мои дети. Сын и дочь. А так же зять. Сын подошёл к обезьяннику. Посмотрел на нас. Рядом с ним лебезил какой-то придурок в погонах майора.
- Красавцы! – Проговорил седовласый мужчина. – И что мне делать?
- В смысле? Ты не знаешь, что тебе делать? – В поле моего зрения появилась дочь.
- Какой кошмар!
- Завязывай! Нормально оттопырились. Себя вспомни! Короче, оба начали суетится. Я устал тут торчать. И ещё, тут одна толстая тварь, назвала мою Настю шалавой. Мне это очень сильно не понравилось. Вы поняли оба?
Через полчаса нас выпустили. Толстый извинился перед моей внучкой. Когда мы вышли, увидел ЕЁ. Она стояла около «Ауди». Улыбалась. Подошёл к ней.
- Я вижу у тебя всё в ажуре, милый?
- Конечно.
- А я уж начала напрягать людей.
- Зря, сладкая. Я сам могу о себе позаботиться.
- Не сомневаюсь. Поехали?
- У меня губы разбиты.
- Я тебе их залечу. Я умею. Я тебе всё залечу.
Посмотрел на своих потомков. Сын и дочь смотрели ошарашено. Внук с восторгом, как и Ден с Мокрым. Внучка улыбалась счастливо и с превосходством. Молодые шарят.
- Поехали, душа моя. – Сказал ей, садясь на переднее пассажирское сиденье.
Мы неслись по ночному городу. Смотрел на её лицо, на губы, влажно поблёскивающие в мелькавшем свете дорожных фонарей и во встречных огнях проносившихся машин. Потом перевёл взгляд на её ноги, колени, которые не скрывал подол платья. Протянул руку и повёл ладонью по правой ноге, сминая и задирая платье. Она улыбалась. Дошёл до нижнего белья. Тоненькое и ажурное. Не увидел, а почувствовал. Она чуть раздвинула ноги. Задышала интенсивнее и сладострастно. Потёр ей между ног, слегла надавливая. Одновременно наклонился к ней и взял в рот мочку её аккуратного ушка.