с ним, но Данил развернулся и убежал. Как мальчишка. Хотя почему как? Он ведь и стал тем мальчишкой, которого она когда-то увидела. Давно, больше сорока лет назад. Тот юноша, который смотрел на неё восторженно, который стал добиваться её внимания, её любви с первого дня. Добивался с юношеской непосредственностью, пылом, идя на все возможные ухищрения. И добился. Хотя она сама этого хотела не меньше самого Данила. Но выдерживала паузу. Вспоминая далекую юность, Наталья улыбнулась. Это были лучшие годы. Нет, все лучшие годы с ним. Тогда было только начало. Все последующие сорок лет были для неё той жизнью, о которой она ни разу не пожалела. Исключение только тот эпизод. Но они сумели пережить это. Не потерять, то, что их связывало. Пожив почти год раздельно, она поняла тогда, что слишком любит его и не может потерять. Поэтому в итоге сама пришла в Данилу. Увидев его, ужаснулась. Данил был потерянный, осунувшийся с потухшими глазами мужчина, который, казалось, постарел на десяток лет. Он стал почти весь седой. И когда она предложила ему начать всё сначала, в его глазах загорелся тот огонёк, который она когда-то увидела. Огонёк, разгоревшийся в пламя. Тогда она оказалась мудрее. Разбить легко, склеить почти не возможно, Почти. Но у них получилось. И вот теперь она сама разбила, то, что они так долго собирали по крупицам, оберегали нежно и трогательно, лелеяли и хранили как самое дорогое. Разбила сама, собственными руками. Но это было только начало. Начала кошмара, в который они начали погружаться. Наташа много раз пыталась анализировать, что тогда произошло? Именно с ней? Сначала с ней, а потом уже с ним. В каждом человеке есть светлая и темные стороны. У одних превалирует светлая сторона, а у других тёмная. Теперь Наташа стала понимать, что её тёмная сторона никуда не делась, она всегда была с ней, просто опустилась на самое дно её существа и дремала. А потом резко активизировалась, словно кто-то взбаламутил воду, поднимая всю муть на верх. И каждый раз, этой мути, на протяжении суток не давали опустится назад, осесть на дно и вновь уснуть. Отчасти это делал Данил, награждая её обидными эпитетами. Но в большей степени она сама, глядя на него, начинала испытывать потребность вновь досадить ему, сделать очередной раз больно. Казалось бы, ночь, проведенная с ним в постели, могла расставить все точки над «i». Их секс был долгий, как в годы юности и не менее чувственный, даже более. Но нет. Сколько раз она достигала пика блаженства, испытывала оргазм, сама не помнит. Просто не считала. Наверное нужно было позволить ему лишить себя окончательно невинности, тем более она и так была нарушена, пусть не традиционно, ликвидировав девственную плеву, а другим способом. Ведь она сама с чувством и наслаждением облизывала его естество, его обелиск, как она любила говорить всегда, принимая в себя его семя. И получала наслаждение, когда она терзал её попку. Вгоняя в неё свой член. Но с упорством не позволяла ему войти в неё так, как это делает мужчина с самого начала. И Данил это понимал, не предпринимая к этому настойчивых попыток. Только пару раз примеривался, но каждый раз получал жесткий отказ. Он никогда не был насильником. Хотя, возможно и мог бы тогда проявить силу. Может она бы успокоилась и попросила прощения? Кто знает или наоборот, ещё больше обострилась бы ситуация? Хотя куда уж больше. Больше некуда. И наконец ещё один вопрос, который не давал ей покоя, вот уже три года. Что с ним случилось тогда утром? Да он злился, ярился, бешено ревновал, ему было больно. Это показатель, что он её любит. Любит несмотря ни на что. Но потом?! Наталья осознавала, что зашла слишком далеко, когда заявила, что измена была не одна. Что она отдавалась его другу каждый раз, когда он уезжал на работу. И то, что как мужчина он ничто по сравнению с его другом. Сказав это, он мгновенно пожалела. Данил не просто побелел, как в лесу, он стал мертвенно бледным, казалось, будто он превратился в кусок льда. Жили только его глаза, в них была ненависть и даже, на какое-то мгновение промелькнуло безумие. У неё тогда мелькнула мысль, что он сейчас бросится на неё. Он даже что-то ей прохрипел. А потом просто рухнул на кровать, словно его ударили по голове. Вспоминая все по секундно, Наташа поняла, что в этот момент словно реальность дрогнула. Она тогда этого не заметила, не обратила внимания. Но это так и была. Словно дрожь прошла. Всё в доли мгновения смазалось и вернулось в привычное состояние. Данил лежал на кровати лицом вниз. Она позвала его, но он не откликнулся. Она дотронулась до него и отдернула руку. Он был холодный, действительно холодный, как кусок льда. Она выскочила из комнаты и позвала на помощь. Прибежал сын, внук. Сын перевернул отца на спину. Потрогал пульс. Пульс был. Поднёс к носу Данила нашатырь. И в этот момент она заметила седую прядь на челе мужа. Когда Данил пришёл в себя, его взгляд был пустым. Пустым, когда он посмотрел на неё. Пустым и равнодушным. В нём больше не было ярости, страдания, боли и, что самое главное, любви к ней. Что произошло? Его будто выключили. Это был её Данил и в тоже время абсолютно чужой человек. И в это мгновение она поняла, что успокоилась сама. Вся злость на него ушла, как песок сквозь пальцы. Что больше не хочет причинять ему боль. Что просто не может этого больше делать. Хочет вновь видеть его восторженный взгляд, нежность, страсть. Слышать его слова, которые он говорит ей в минуты близости. Ощущать жар его тела, вдыхать его запах. Чувствовать его рядом с собой. Держать его за руку и смаковать вкус его губ.