Я торопливо переоделась и спустилась вниз, намереваясь совершить прогулку в компании маменьки и тетушки. По дороге мы должны были нанести короткий визит миссис Палмер.
Однако весь путь до дома миссис Палмер, а затем и весь визит я думала о том, что мне написать в ответном письме. Раз уж я не стану показывать его маменьке (иначе она решит, что мистер Дрейк непременно на мне женится, а мне совершенно не хотелось способствовать возникновению недоразумений), мне стоит дать понять мистеру Дрейку, что тайная переписка со мной может поставить нас обоих в неудобное положение. Игнорировать его письмо я не собиралась по двум причинам. Это поспособствовало бы только новым письмам от него с просьбой определиться с ответом и не томить его безразличием, а также всё новыми и новыми извинениями, так как мое молчание могло быть сочтено за очередное ненароком нанесенное оскорбление. И вторая причина — глупая, вздорная и неохотно мною подмеченная — я хотела ему написать, хотела поговорить с ним еще раз, пусть хотя бы так, не пользуясь голосом, с сомкнутыми губами, при помощи одних только чернил и бумаги. В каком-то смысле это было даже безопаснее и удобнее для меня, потому что мне не придется ни краснеть, ни бледнеть, ни опускать взор, ни чувствовать предательскую слабость, ни дрожать, словно готовый вот-вот сорваться лист под влиянием ветра.
Домой я вернулась измученная собственными мыслями и затянувшимся визитом. Я поднялась в комнату перед ужином и написала короткое послание, которое вознамерилась отнести на почту завтра самостоятельно, не доверяя его никому, даже Бесси.
Мистер Дрейк,
Я не держу на вас зла. Что касается вашей маленькой просьбы, я не могу запретить вам делать что-либо, но должна предупредить, что следующие ваши письма я буду показывать маменьке, хоть вы и не желаете, чтобы их кто-то читал помимо меня. Надеюсь, вы поймете, что действую я так не из-за недоверия к вам, а из-за сохранения собственной репутации и дабы соблюсти приличия.
С наилучшими пожеланиями,
Элинор Риверс.
С этого дня моя жизнь превратилась в бесконечное ожидание нового письма. Впредь я стала сама ходить на почту. Однако по истечении еще одного месяца письмо на мое имя так и не пришло. При этом папеньке накануне досталась от него весточка, я знала об этом, так как он зачитал отрывки всем нам. В конце мистер Дрейк снова просил передавать сердечный привет маменьке, тетушке и мне, что особенно меня задело. Я стала думать, что его, вероятно, смутил мой ответ и он решил вовсе мне ничего не писать.
Отцу же он подробно рассказывал о жизни в Индии, местных привычках и укладе. Самые дикие обычаи он описывал так, будто не находит в них ничего удивительного. Ни в одном его рассказе я так и не смогла заметить, чтобы он писал о своем отношении к повествуемым событиям: они как будто вовсе его не касались, словно были рассказаны ему кем-то другим. Иногда мне чудилось, что я слушаю скучный учебник географии или обезличенное объяснение гувернантки.
Письмо мне пришло спустя неделю после корреспонденции отцу, когда я уже утратила надежду получить от мистера Дрейка какую-либо весточку. В тот день я пришла на почту, совершенно ни на что не надеясь, уверенная, что это мой последний визит. Я не дотерпела и вскрыла конверт по дороге домой, уединившись недалеко от лесной чащи. Мистер Дрейк писал:
Элинор,
Вы можете показывать это письмо кому угодно, хоть королеве Виктории, но почему именно это? Вы могли показать мое предыдущее письмо, но по каким-то причинам не сделали этого и теперь пишете мне, что я должен быть паинькой и не делать глупостей, иначе на меня падет святой гнев миссис Риверс. Но вы ведь тоже далеко не образцовая леди и показывать мое первое письмо наверняка не стали из-за того, что по нему легко можно догадаться, что между нами имел место некий инцидент, который точно не прибавит вам чести. Вам не кажется это немного лицемерным, дорогая моя Элинор?