— Ох, мисс… Наверное, слишком заняты… Вы же знаете этих лондонцев. Вечно себе на уме.
— Хочешь сказать, они не желают с нами знаться? — как можно более невинно спросила я. — Потому что мы недостаточно богаты?
— Да черт их знает, мисс… Простите, мисс. Что вам они? Какая разница, что они не хотят с нами знаться?
— Но ты ведь знаешь причину, Бесси? — Я многозначительно на нее посмотрела, так что она, не выдержав, опустила взгляд себе под ноги.
— Не знаю, мисс, да только в округе говорят… Впрочем, что до досужих сплетен, верно, мисс? Наверняка они просто чванливые хвастуны, нечего о них думать. — И она грубо махнула рукой в подтверждение своих слов. Я же насторожилась еще больше и теперь ни за что бы не отстала от Бесси с расспросами.
— Что говорят в округе?
— Да я сама мало знаю, мисс… Зачем вам глупые сплетни? — Голос Бесси был таким слабым, неуверенным и дрожащим, что мне на миг стало ее жаль, но отступиться я не могла. Я подозревала, что эта история как-то связана со мной или мистером Дрейком, потому Бесси так не желает ее пересказывать. Иначе с радостью бы выложила мне всю подноготную.
— Ты всегда всё знаешь, — возразила я, — хоть и не болтаешь. Но мне-то сказать можно?
— Вам лучше не знать, мисс, — взмолилась Бесси. — Поверьте, это вас только расстроит.
Сомнений больше не было.
— Это связано с мистером Дрейком? — спросила я, остановившись. Бесси виновато на меня воззрилась, закусив губу. Она нервно поправила шерстяную шаль на плечах и громко вздохнула.
— Да, мисс.
— Что такое? — спросила я уже строже, призывая Бесси ничего от меня не скрывать.
— Ох, мисс, вы только не расстраивайтесь. Эти Буллы просто выскочки, нечего о них думать и о том, что они говорят.
— А что они говорят? — Я начинала терять терпение, что отчетливо слышалось в моем голосе.
— Они говорят… говорят, что не хотят с нами знаться из-за той истории… Говорят, что мистер… Дрейк вас соблазнил и вы сами в этом виноваты, потому как вели себя неприлично, а ваша бедная матушка не вынесла позора, и… и… — Бесси всхлипнула, не в силах продолжать.
— Ясно, — ответила я. — Теперь всё ясно. Успокойся, Бесси.
— Ох, мисс, просто плюньте на них, их тут не было, они не знают, как было на самом деле.
Я усмехнулась ее простодушию и в задумчивости проговорила:
— Иногда, Бесси, я тоже начинаю сомневаться в том, как именно всё было.
Я в задумчивости посмотрела в сторону поворота, за которым скрывался Хайгарден Парк. Он мог бы быть моим домом. Сейчас я могла бы возвращаться из церкви не с Бесси, а под руку с моим мужем. И мы бы завернули туда, куда помчалась эта разряженная в пух и прах карета с гербами. Я грустно улыбнулась своим мыслями и неосознанно положила руку на живот. Наступил октябрь, а я так и не увеличилась в размерах. Маловероятно, что мистер Дрейк оставил после себя хоть что-то. В глубине души я жалела о том, что не понесла. Да, меня бы клеймили еще сильнее, с моей семьей отказались бы знаться и те немногочисленные друзья, что у нас еще оставались, но у меня был бы ребенок мистера Дрейка. Живое напоминание своего отца, похожий на него, плоть от его плоти. Я была эгоистична, думая так, совсем не заботясь о том, какая бы жизнь была у нашего бедного ребенка, незаконнорожденного, плода греховной связи. Его бы клеймили еще до его рождения, и всю жизнь он нес бы бремя вины за глупость и недальновидность своих родителей. Нет, хорошо, что его нет.
— Становится холодно, — сказала я, отгоняя непрошенные мысли. — Поспешим домой, Бесси.
А дома меня ждала новая порция испытаний.
— Это пришло, как только вы ушли, — сообщил мне дворецкий, передавая мне маленький конверт на имя папеньки с печатью банка посередине.
Еще не открывая его, я знала, что наши дела сильно плохи.
Глава ХХIХ
Нет ничего удивительного в том, что Роджер вручил конверт мне, а не отцу, слишком занятому собственными переживаниями. Согбенный под их бременем, он утратил всякий авторитет у слуг, и теперь они шли ко мне, заходил ли разговор о нерасторопности кухарки или нехватке денег на починку протекающей крыши в конюшне. Немало уязвленная за папеньку таким положением вещей, я старалась советоваться с ним по любому поводу, но вскоре его равнодушие ко всему, что не касалось воспоминаний о маменьке, умерило мой пыл. И поэтому, вскрывая конверт у себя в комнате, я не могла представить, как буду справляться с невзгодами, какими бы они ни были.