— Держись, Ивонна. Браво, Люка, так, еще, еще. Браво, Люка.
На минуту борцы сцепляются.
— Царапается, — вскрикивает Люка.
Свист. Долой, долой Ивонну. Позор. Люка наступает, из ее расцарапанной щеки течет кровь.
— Браво, браво, Люка!
Ивонна уже только увертывается от ударов, защищает руками лицо. Она оглядывается — нельзя ли удрать. Но публика стоит сплошным кольцом, плечом к плечу.
— Врешь, не уйдешь! — уже по-русски кричит Люка.
— Довольно, — вдруг всхлипывает Ивонна. — Я больше не могу.
— Признаешь ли себя побежденной?
— Признаю, — всхлипывает Ивонна.
Жанна звонит в колокольчик.
— Чемпион России, в один раунд…
Борцы снова пожимают друг другу руку. Публика качает Люку.
— Тише, тише, уроните, убьете ее.
Люка, не совсем еще придя в себя, смотрит кругом счастливыми, ошалевшими глазами:
— Вот видите, победила.
Снова аплодисменты. Кто-то промывает ее расцарапанную щеку.
Кто-то толкает ее:
— Я на тебе десять франков сделала. Завтра пирожными угощаю.
Люка возвращается домой счастливая и гордая. Левое плечо ноет, и на щеке царапина. Но это пустяки. Будет ее помнить Ивонна. А прохожие спешат мимо, толкают ее, и никто не знает, что она победила.
Уже темно. Фонари зажжены. Воздух холодный и влажный. Люка проходит сквозь Трокадеро, на минуту останавливается, смотрит с лестницы на Париж. Эйфелева башня тает в белом тумане, внизу под высоким пролетом огни и деревья Марсова поля. Люка спускается по лестнице, медленно идет мимо чугунного носорога, мимо пустого цветника с небьющими фонтанами.
Она нагибается, поднимает с земли бурый сморщенный лист, кладет его на ладонь. Лист слабо шуршит. «Как записка, — думает Люка. — Записка. Откуда? С неба?..»
Голые деревья тревожно шумят над головой. Сквозь тонкие ветки огни фонарей кажутся звездами. От влажной черной земли сладко и обморочно пахнет тлением. И вдруг порыв ветра и между деревьями черные огромные крылья.
— Азраил…
Но уже ничего нет. Только вечер. Только фонари и шуршащие ветки.
Люка идет дальше, испуганная, смущенная. Что это было?.. Нет, ничего не было. Но разве она еще помнит? Не совсем забыла?..
Люке грустно, и как она устала. Она еле передвигает ноги. Вот наконец их улица. Под фонарем перед самым подъездом стоит кто-то. Она видит его синее пальто, его шляпу. Он стоит спиной к ней — верно, ждет. Но какое ей дело? Сердце еще трепещет от шума черных крыльев. Что это было?.. Неужели опять Азраил?
— Здравствуйте, Люка.
Люка кладет холодную руку в его ладонь. «Нет, это только кажется, — успокаивает она себя. — Только кажется…»
И все-таки она говорит:
— Здравствуйте, Арсений Николаевич…
— Как поживаете, Люка?
— Хорошо, спасибо… — Лучше прислониться к фонарю, чтобы не упасть.
Она неясно видит его лицо. И голос его доносится будто издали… Это от тумана. Это от волнения.
— Какая вы бледная. Вы были больны?..
— Нет…
— Как поживает Екатерина Львовна? Вера Алексеевна?
— Вера вышла замуж. Она в Ницце.
— Скоро приедет? — отрывисто спрашивает он.
— На будущей неделе. Она вчера прислала цветы.
Он снимает шляпу:
— Ну, всего хорошего, Люка. Кланяйтесь Вере Алексеевне. Не забудете?
— Нет.
— А вы большая стали. Много учитесь? Так не забудьте передать привет Вере Алексеевне. До свиданья.
Он быстро уходит. Люка растерянно смотрит ему вслед.
«Неужели это на самом деле был он? Улица пуста, и даже представить себе нельзя, что он только что стоял здесь под фонарем и говорил с ней…» Люка тихо входит в дом, поднимается по лестнице и в прихожей бросается на шею матери:
— Мама, мама… — И нельзя понять, всхлипывает она или смеется.
Екатерина Львовна отстраняет ее от себя:
— Да скажешь ли ты наконец, что с тобой? — и видит длинную красную царапину на Люкиной щеке.
— Господи, ты упала?
— Нет, нет, я ранена, — уже громко хохочет Люка. — Я дралась с Ивонной, и я победила.
Люка со всех ног бежит в столовую.
— Как не стыдно драться…
— Я победила, — кричит Люка, — победила. Подумай, она на пять кило тяжелей, а я победила.
От возбуждения Люка не может устоять на месте и бегает из комнаты в комнату, оглушительно хлопая дверьми.
— Люка, перестань. У меня голова разболится.
Но Люке необходимо как можно больше шума, грохота и крика. Она ложится на спину на диван, взмахивает ногами и, перекувырнувшись через себя, падает на пол.