Обернувшись, я вижу Леона. Не глядя на меня, он прикладывает карту к терминалу.
— Я официально нарекаю тебя своим спасителем, — пытаюсь пошутить я, чувствуя, как горят кончики ушей. — Уже в который раз ты спасаешь меня от неминуемого провала.
Ничего не ответив, Леон забирает со стойки свой кофе и следует за мной к дальнему столу.
— Слушай… — начинаю я, посчитав своим долгом первой завязать разговор, — хочу извиниться за то, что невольно услышала твой разговор с Эльвирой. Я не имею привычки подслушивать, и это действительно вышло случайно.
Приходится скрестить пальцы под столом, чтобы молния возмездия не пробила мне голову за такое откровенное враньё.
— Забудь, — коротко отвечает Леон, поднося бумажный стакан ко рту. — Как твои дела в университете? Справляешься?
В его голосе нет сочувствия или жалости. С его стороны это скорее вежливость.
— Всё не так плохо, как могло показаться вначале, — бодро отвечаю я, не желая выглядеть жертвенной сиротой. — Так что да, справляюсь.
И словно в насмешку моим словам, над нами нависает тень. Принадлежит она не кому-нибудь, а Морозову Денису — скорострелу, возжелавшему заполучить меня в рабство.
Пробежавшись по мне сальным взглядом, он недобро ухмыляется:
— Занимаешься благотворительностью, Леон? А моя сестра в курсе?
— Это не твоё дело, — отрезает Леон, подняв глаза. В них читается неприкрытая неприязнь.
— Ты же в курсе, что он не берёт прислугу? — не затыкается Морозов, переключая внимание на меня. — Так что ты не тот газон удобряешь.
Я стискиваю зубы, чтобы ненароком не ляпнуть в ответ что-то, что заставит придурка позеленеть.
Мама мной гордится. Мама мной гордится. Мама мной гордится, и я не имею права её подвести.
Не дождавшись нужной реакции, Морозов, дёрнув мясистыми плечами, уходит, и я беззвучно выдыхаю.
— Предлагал своё покровительство? — негромко осведомляется Леон.
— Вроде того, — буркаю я.
Он внимательно смотрит на меня, но других вопросов не задаёт.
Не проходит и пары минут, как возле нашего стола появляется Тимур. Пожав руку Леону, он переводит неприязненный взгляд на меня и сухо изрекает:
— Лия, тебя вызывают в деканат.
Руки холодеют. В деканат? Снова? Но по какому поводу? Я ничего не сделала. В смысле, вообще ничего.
Леон переводит вопросительный взгляд на Тимура, но ничего не говорит. Тяжело поднявшись, я вымученно улыбаюсь ему:
— Дальше компанию составить не смогу. Как видишь, возникли неотложные дела.
— Удачи, — задумчиво кивает он после паузы.
14
По пути к деканату у меня лихорадочно бьётся сердце. Коридор кажется нескончаемым, любопытные взгляды ощутимо жгут кожу.
Шаг. Ещё один.
Мне нужно успокоиться. Я не сделала ничего предосудительного: на провокации не поддавалась, и места в аудиториях намеренно занимала лишь те, на которые не позарится местная знать.
У дверей, помимо слизня Тимура, стоят ещё трое: среди них узнаю председателя совета и двух амбалов, которые вечно таскаются рядом с Морозовым. По мере моего приближения они перестают переговариваться, и все как один таращатся на меня.
Отвернувшись от них, я дважды стучу в дверь. Приходится сжать пальцы в кулаки, чтобы не дрожали. Что я там говорила Леону? «Всё не так плохо, как могло показаться в начале?» «Справляюсь?»
Ни черта я не справляюсь.
— Входи, Лия, — строго произносит деканша, сверля меня неприязненным взглядом.
Вошедшие следом Тимур и председатель встают по бокам, словно приставы, готовые в любой момент заковать меня в наручники.
— Могу я узнать, по какому поводу меня вызвали? — осведомляюсь я, изо всех сил имитируя попранное человеческое достоинство.
— На тебя поступила серьёзная жалоба. Обвинение в распространении экзаменационных материалов за деньги, — Амбридж выразительно сдвигает очки на кончик носа. — Возможно, в том вузе, где ты училась раньше, такие методы заработка считались нормальными, но здесь такое не пройдёт. На время проведения проверки ты отстраняешься от занятий. Если вина подтвердится — будешь отчислена.
Онемев от шока и неверия, я ловлю ртом воздух. Если в прошлый раз жалобы имели под собой хоть какую-то основу, то это обвинение просто высосано из пальца! Какие ещё экзаменационные листы? Какой заработок? Да у меня едва денег на кофе хватает!
— Вы просто отстраняете меня от занятий из-за липового обвинения, даже не желая узнать моё мнение? То есть, кто угодно может постучать к вам в кабинет, наговорить небылиц, и вы запросто отстраните студента от занятий? — растерянно лепечу я.