– Алу, куда дальше?
Тот окинул взглядом подступившие к дороге заросли кустов:
– Мы на месте. Нас встретят, – по-чеченски ответил он.
Словно в подтверждение его слов, из-за деревьев взлетели птички, и на дорогу вышел чеченец с перевязанной зеленым платком головой. Окинув взглядом приезжих, он улыбнулся и, поправив висящий сбоку автомат, сделал знак рукой, давая понять, чтобы следовали за ним.
Вооруженная группа снова уселась в машины, которые через полминуты скрылись за поворотом.
Пассажиры «Нивы» направились вслед за встретившим их человеком. Пройдя полсотни метров по лесу, их провожатый поднялся на небольшой взгорок и остановился:
– Хамид, – он указал рукой себе под ноги, – будьте осторожны, здесь растяжка.
– Я помню, – успокоил его мужчина в кожаной шапочке и обернулся к своему попутчику. – Почти пришли.
Через несколько десятков метров, миновав еще одну мину, они остановились рядом с кустом. Их провожатый нагнулся и несколько раз стукнул по едва заметному обрезку трубы, присыпанному прошлогодней листвой. Почти сразу бесшумно открылся большой квадратный люк, напоминающий лежащие на земле двери.
Высокий чеченец спустился по деревянным ступенькам вниз. Следом вошел его провожатый. После чего боевик, впустивший их в подземелье, снова закрыл крышку люка. Встретивший их у дороги чеченец остался наверху.
– Он маскирует вход снаружи, – раздался в темноте голос Хамида.
Схрон представлял собой глубокий блиндаж, перекрытый в два наката бревнами, поверх которых был полутораметровый слой камней и грунта. Это сооружение было способно выдержать прямое попадание мины. Проход шириной в метр упирался в бревенчатую стену, которую приходилось обходить. Она выполняла функцию защитного экрана от осколков, если в блиндаж влетит граната.
Войдя в жилое помещение, гости остановились на входе.
Взору открылась довольно просторная комната с бревенчатым потолком и стенами. Вдоль одной из них в два яруса были установлены нары. У противоположной – некое подобие пирамиды с оружием. Посреди – длинный стол. Все это освещалось электрической лампочкой, висящей под потолком. Неожиданно закрывающий противоположную дверь полог откинулся, и в комнату вошел невысокого роста, крепко сколоченный бородач в камуфлированной одежде. Через его лоб и надбровную дугу алел свежий шрам.
Увидев вошедших, он расплылся в улыбке и, вытянув вперед руки, направился к ним:
– Здравствуй, Арви!
– Здравствуй, брат, – навстречу вышел мужчина в папахе.
Они обнялись.
– Мы ждали вас через час, – указывая на скамейку у стола, сказал человек со шрамом. – Я велел приготовить баню.
– Спасибо, – улыбнулся Арви, оглядывая комнату. – Хорошо устроился.
– Пятеро русских месяц работали, – хмыкнул хозяин подземелья.
– У тебя даже баня есть. Откуда воду берешь? – спросил гость.
– Рядом ручей. Провели оттуда трубу.
– Магомед, – неожиданно подал голос попутчик Арви, – где люди? – Он окинул взглядом нары и вопросительно уставился на бородача.
– Возле Хилкилой засаду устроили на русских, – нахмурился тот. – Одного потеряли. Ночью вернутся.
Магомед Шамаев уже на протяжении восьми лет воевал против неверных. Начав свою карьеру в конце девяносто пятого рядовым боевиком, стал полевым командиром. Численность его отряда перед началом второй чеченской войны составляла почти двести человек. Постепенно, в ходе боев, ряды моджахедов редели. Осенью прошлого года ему с трудом удалось прорваться в горы, понеся огромные потери. Зиму его отряд пересидел в нескольких заранее оборудованных схронах, делая небольшие набеги на блокпосты русских и их автоколонны. В двух селах ликвидировали активных сторонников новой власти.
Сейчас у него осталось тридцать человек.
Мужчину в папахе звали Арви Евлоев. Этот человек был связующим звеном между Магомедом Шамаевым и Идрисом, арабом из Эмиратов, который координировал действия бандформирований, контролирующих юго-восток Чечни. Указания Арви строго исполнялись. Обычно он появлялся перед началом общего выступления либо привозил деньги. Его сегодняшний приезд был внезапен. Магомед узнал о нем лишь утром. Последнее время полевые командиры практически ничего не доверяли радио, рассчитывая только на общение с глазу на глаз либо через доверенных лиц. У Эдриса было несколько подобных Евлоеву людей, каждый из которых курировал несколько отрядов.
Евлоев снял пальто и, передав его Хамиду, внимательно посмотрел на Шамаева:
– У тебя есть в отряде русские?
– Один, – на секунду задумавшись, кивнул Магомед. – Но он хорошо показал себя.
– Нам нужны люди славянской наружности.
– Для каких целей?
– Они будут работать в самой России, – уклончиво ответил Евлоев.
– Он в розыске, – сокрушенно вздохнул Магомед. – Двойное убийство, разбои, вооруженный грабеж. Ему там пожизненное светит.
– Откуда он родом?
– Из Питера.
– Ничего страшного, – успокоил его Арви. – Снабдим его надежными документами. А в Питере он не появится. Когда я его смогу увидеть?
Шамаев посмотрел на часы:
– К ночи будут здесь, если все нормально.
– Хорошо, – вздохнул Евлоев, – показывай свое хозяйство.
Схрон, кроме жилого помещения, имел кухню, баню, подсобное помещение и туалет.
Кухня работала на газе, баллон с которым устанавливался наверху. Баня представляла собой небольшую комнату рядом с врытой в землю цистерной от бензовоза. Небольшая самодельная газовая колонка позволяла в течение часа привести себя в порядок всему отряду.
– Сверху не видно дыма, – пояснил преимущества этого вида топлива Магомед.
– Знаю, – кивнул головой Евлоев. – Почти все, кто оборудовал такие блиндажи, готовят на газе. Русские появлялись в этом районе?
– И не раз, – усмехнулся Шамаев. – Прошли поверху. Один подорвался на растяжке. Так ничего и не поняли.
– Хорошо, – удовлетворенно хмыкнул эмиссар.
Неполных одиннадцать месяцев усиленных тренировок и занятий для Полынцева так же неожиданно закончились, как и начались. Внезапно появившийся в учебном центре странный майор, назвавший себя просто Первым, провел контрольное занятие. В результате он и капитан Завьялов оказались в Москве, в квартире дома, расположенного на улице Ширяева, которую Первый назвал конспиративной.
Сразу после собеседования Первый почему-то предупредил Сергея и Игоря, что для остального состава группы они объявляются не прошедшими проверку и отправленными обратно в свои части.
Полынцев знал, что цели на полосе он поразил все, на мины-ловушки не попался и уложился по времени на оценку «отлично». Несколько сотен вопросов были заданы за какие-то двадцать минут, он с ходу ответил практически на все.
– Как ты думаешь, – спросил вошедший на кухню Завьялов, вытирая голову полотенцем, – где они планируют нас использовать?
Полынцев посмотрел на Игоря и пожал плечами:
– Откуда я знаю «где», если даже не знаю «кто»?
Завьялов сел за стол напротив и задумался.
Этот смуглый капитан, с черными глазами и слегка вьющимися волосами, отдаленно напоминающий цыгана, раньше служил в бригаде ВДВ Сибирского военного округа. Получая командировочное предписание в Москву, на соревнования по офицерскому многоборью, он и не думал, что они у него последние.
Сразу после их окончания он, как и Полынцев, попал с группой многоборцев в поле зрения все того же загадочного подполковника, представившегося Федором Алексеевичем. В результате беседы и тестов из четырех испытуемых жребий пал на него.