- Он сказал, что ему нужно отвезти ее домой. Что он не может бросить ее здесь, в чужой стране. Ему нужно подготовить ее и детей, - сбивчиво повторяла она, будто пытаясь убедить саму себя в правдивости этих слов. Она старалась оставаться упрямой, но ее тело все сильнее сотрясали рыдания, а горестные всхлипы то и дело прерывали ее монолог, - он разведется. Обещал, что разведется и приедет за мной. Не нужно будет больше скрываться. Мы наконец будем вместе.
- Чч, - прошипела я и погладила ее по голове. Мои собственные мысли становились все мрачнее с каждым ее словом. Потому что я знала, что это – ложь. Потому что я видела, как уязвима бывает влюбленная девушка.
- Он ведь вернется, да? – София выпрямилась, чтобы посмотреть мне в лицо. Ее глаза были полны несбыточных надежд, - прошу скажи, что он вернется.
- Если он любит тебя, то конечно, он вернется, - осторожно произнесла я. Она всхлипнула и снова спрятала лицо у меня на груди.
- Ты говоришь так потому, что я хочу это услышать, - протянула она, - но ты ошибаешься. Он меня любит! Он вернется! Я знаю!
Я была ужасно зла на мерзавца, который оставил мою живую, пышущую оптимизмом подругу в таком состоянии. Зла на отчима, который постоянно обирал свою жену и дочь ради карточных долгов. Зла на отца, который слишком рано покинул меня и мою мать. Зла на весь мужской род и всех его представителей. А больше всего – на принца Ричарда за то, что он никак не желал покидать мои мысли.
Глава 18. Элиза
Мне было одиннадцать, когда это случилось.
Моего отца не было в живых уже три года, но наша жизнь никак не могла обрести хотя бы подобие упорядоченности. Мама сменила несколько работ: она была кассиром, медсестрой и, наконец, оператором в такси. Периоды бездействия и апатии чередовались у нее с временами кипучей активности. Я сменила школу, потому что предыдущая обходилась слишком дорого, затем еще одну, потому что новая была ближе к дому.
Я много времени проводила у бабушки с дедушкой. После смерти папы мама потеряла интерес к домашнему хозяйству и моему воспитанию. Она не знала, что у меня тройки по двум предметам, и о том, что я прогуливаю русский язык, потому что меня задирает учительница.
Однажды она зашла за мной гораздо раньше обычного – она не заканчивала работу раньше восьми вечера. На самом деле, я вообще не ждала ее в тот день: она сказала, что заберет меня после выходных. Самым удивительным было ее поведение: она была так ласкова, будто у нее обнаружили смертельную болезнь.
Когда мы спустились вниз, я обнаружила, что у подъезда нас ждет незнакомый мужчина. Он был невысокого роста, плотный, с глубокими залысинами на голове. Я хорошо запомнила его желтую рубашку в крапинку из маленьких пальмочек. Мама представила его:
- Детка, это дядя Павел, он мой…друг.
Я кивнула, а «дядя Павел» неловко потрепал меня по голове, повторяя: «Какая милая, какая милая». В завершение знакомства он церемонно вручил мне лупоглазого плюшевого мишку с уродливым оранжевым бантом.
Я пробормотала: «спасибо», и они обменялись счастливыми улыбками. Странно, что моя мать не знала, как я ненавижу плюшевых мишек.
В тот вечер Паша повел нас в парк развлечений. Они почти не замечали меня, если не считать их общего навязчивого желания увидеть меня на всех встречающихся аттракционах. Но, стоило аттракциону прийти в движение, махать маме становилось бесполезно: они даже не поворачивались в мою сторону.
Спустя несколько недель мне сообщили, что «скоро у нас снова будет настоящая семья». Они поженились. Мама сменила фамилию, она стала Светланой Комаровой, а я осталась Элизой Саакян. Теперь у нас были не только разный цвет глаз, кожи и волос, теперь мы де-юре не принадлежали к одной семье. В этой новой семье я всегда была лишней. Они любили глазунью, а я хотела омлет, они проводили выходные за городом, а я ненавидела бывать на природе. Несмотря на это, мы каждое утро завтракали все вместе, и каждую субботу ездили в деревню к его родителям. Мама будто старалась соединить два магнита, повернутых друг к другу северным полюсом.
В конце концов, мама сдалась.
Она так и не узнала о том, что я прогуливала русский язык.
Глава 19. София
- Будет.
- Не будет.
- Будет.
- А я говорю – не будет.
- Будет, Софи, я точно знаю.
- Еще как будет, - поддакнул наш бармен Тони, как всегда прохлаждающийся за барной стойкой.