Тогда он сразу бросился в воду и вытащил меня на берег. Спас мою жизнь.
Жаль, что я не чувствовала особенной благодарности за этот дар.
Когда мы спустились вниз, мужчины беседовали на террасе. Принц Ричард был единственным из нас, кто был одет в свою собственную одежду. Даже меня Софие удалось уговорить на цветастый сарафан на размер больше меня и плетеные сандалии, а наш похититель вновь переоделся в брюки от делового костюма и белую рубашку. Видимо, одежда хозяина дома была ему просто мала, раз коротышке Тони она была впору.
Я заметила, что вся прислуга куда-то испарилась. Казалось, эти невидимые люди просочились в щели между стен и исчезли. Я спросила об этом принца, и он ответил:
- Я подумал, что без них мы будем чувствовать себя свободнее. Они разошлись по домам.
Взамен изысканного ужина, который я ожидала получить под впечатлением свадебного банкета в высших кругах, нас ждали ребрышки на гриле, печеный картофель, фруктовый салат и легкое вино. Учитывая, что салат был нашей с Софи идеей, меню было довольно скромным. Я не ожидала того, что августейшие особы способны ограничиваться простым жареным мясом и картошкой.
По террасе быстро разнесся пленительный аромат ребрышек, когда принц, собственноручно, положил их на раскаленную решетку. Он ловко орудовал железной лопаткой, переворачивая их. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, и каждый жест приводил в движение мускулы на его руках.
Мы с Софией полулежали в мягких шезлонгах, потягивая вино, которое услужливо подливал нам Тони. Вечер становился все более приятным с каждым согревающим глотком. Все происходящее напомнило мне простой поход с родителями на пикник, и я поймала себя на мысли, что трещу без умолку о русских традициях уличного застолья.
- У нас очень любят жарить мясо на открытом воздухе. Только мы натыкаем его на такие…штыри… и жарим на углях. Картошку просто бросаем в угли, прямо в кожуре. Потом едим все это с хлебом, соусом и свежими овощами. Помидоры, огурцы и зеленый лук. Обязательно зеленый лук.
Мне с трудом удалось объяснить им, что такое зеленый лук и как «ради всего святого мы можем есть эту гадость». Эти чудаки пожимали плечами и посмеивались, а я впервые за два года почувствовала настоящую тоску по дому.
Я вздохнула, откинувшись на подушки. Пожалуй, это не совсем правда. Я думала о доме, когда глазела на серо-голубые высотки. Я тосковала по снегу, справляя новый год без елки и оливье. Я скучала по семье, которой давно не было. Когда я была ребенком, меня окружал совсем иной мир. Все было хорошо, пока был жив мой отец и пока моя мать оставалась его женой. Если бы не они, я бы не знала, что любовь существует. Никогда больше мне не испытать то чувство умиротворенного счастья, то ощущение защищенности, которое дарили мне родители, пока были вместе. Всегда и для всех я буду чужой.
Впрочем, однажды я все же ощутила нечто подобное – это случилось сегодня днем, когда принц Ричард держал меня в своих объятиях. Я смотрела на него, такого красивого и сильного, и в моей груди снова разливалось тепло, усиливая биение сердца. Оно было предателем, оно делало меня слабой, признавая, что это был не мираж. Мои губы, моя кожа, все мое существо помнили его прикосновения. Моя кожа горела, будто он снова касался ее.
«Остановись, Элиза» - приказала я себе. Ты знаешь, к чему это приведет. Нельзя позволять себе испытывать эти запретные чувства. Сама мысль об этом отравлена, преступна и опасна, точно оголенный провод. Не прикасайся к нему, тогда он не сможет ужалить.
- Что с тобой, детка, грустишь? – спросила София. Я была рада, что ей стало легче. Она позволяла Тони дотрагиваться до своей руки, склоняться над ней, шепча что-то, доступное только им двоим. Удивительно, ведь я была уверена, что она не подозревает, почему он таскается на все наши репетиции. Я почувствовала легкий укол зависти и осуждения. Зачем она отталкивает того, кто не способен причинить ей боль? Мне не хотелось беспокоить ее.
- Просто задумалась, все в порядке, - отозвалась я, улыбнувшись. Улыбка вышла кислой – тут уж ничего не поделаешь.