Даже не глядя я чувствую, что Роз сверлит меня свирепым взглядом.
– Мне стоит знать, где мы?
– Мы, – цедит Роз, сердито подчеркнув это слово, – у меня в голове.
Я оглядываюсь и понимаю, что он не лжет. Роз снова в своем человеческом обличье.
– Это ты меня усыпил, так что нечего теперь жаловаться.
Роз пинается в меня водой. Судя по его лицу, он жалеет, что у нас под ногами не лава.
– Я же говорил тебе не звать меня так! Говорил тебе навсегда перестать звать меня этим именем. Ты заставила меня выбирать между твоей смертью и гнусными узами, которые связали нас. Как ты смеешь? Если бы ты не была нужна своему Кошмару, не была нужна мне, чтобы освободиться от оков Нотта, я бы позволил им сожрать тебя с потрохами.
Мне очень не хочется гадать, преувеличивает он или нет.
– Прости. – На миг Роз опешивает, и я ухитряюсь не поморщиться, повторив снова: – Прости меня. Их было так много. Я испугалась и сказала первое имя, которое пришло на ум.
– Сотри его из памяти. Прямо сейчас. Оно не должно быть первым и даже последним быть не должно. Просто… – Роз снова пинает воду, забрызгивая меня еще больше. Но я понимаю: дело не в том, что он еще больше разозлился, а в том, что вода прибывает. Она уже плещется у моих колен, и это немыслимо, учитывая, что мы на городском перекрестке. Мне вспоминается первый сон Роза, в котором я оказалась, и, видимо, Розу тоже, потому что он выпаливает:
– Ну почему каждый раз вода?
Он говорит это так громко и с надрывом, что я понимаю: вопрос обращен не совсем ко мне. Я смотрю на Роза, а он разворачивается и широким шагом идет прочь по затопленным улицам. Мне остается только поспешить за ним, и приходится повысить голос, чтобы плеск воды не заглушал мои слова.
– Ты боишься воды, – обвиняю я Роза. – Серьезно, Сульфур? Адское пламя, Хранители, боги – пожалуйста, и вот от такой ерунды у тебя поджилки трясутся? От воды? Я даже слегка разочарована.
Роз оборачивается ко мне так резко, что я чуть не врезаюсь в него. Приходится вцепиться ему в плечи, чтобы удержаться на ногах, и я замечаю, как он вздрагивает от моего прикосновения.
– Я говорил тебе, что чуть не погубил себя и Фараона, когда он отказался стать моим Сном, – говорит Роз, глядя мне за спину пустым взглядом. – Нотт уже знал, что не может потерять никого из нас, знал, что я нужен ему, чтобы начать войну. Он четко обозначил грань между моими нуждами и согласием Фараона. Он погрузил меня в подобный сон и позволил мне тонуть.
Услышав это, я чувствую, как мое сердце леденеет. Даже вода, которая уже доходит мне до бедер, не так холодна.
– Что?
– Три дня, – говорит Роз медленно и остро, будто каждое слово убивает его. – Он позволил мне тонуть три дня. Я не мог умереть, но и очнуться тоже не мог.
Роз открывает рот, будто хочет сказать что-то еще, но тут же захлопывает его, вырывается из моих рук и шагает дальше. Я беспомощно смотрю ему вслед, и слова колючей проволокой рвут мне горло.
Но произнести мне удается лишь:
– Тебе ведь было двенадцать лет.
Если Роз и слышит меня, то виду не подает.
Тысячу раз с тех пор, как Адам бросил меня умирать, я грезила о том, как изобью его до смерти, но теперь эта жажда возмездия выжигает меня изнутри скорее отчаянием, нежели гневом. Я хочу, чтобы он умер. Мне это нужно. Нужно знать, что он никому больше не причинит такой боли, какую причинил нам.
Роз застывает на месте.
– Прекрати.
– Да ничего я не делаю, – говорю я онемевшими губами.
– Я же чувствую, – возражает Роз и оглядывается на меня, сощурившись. – Гнев, который ты испытываешь за меня, – напрасная трата сил и нарушение прав Фараона. Защищать меня – его долг, а не твой, и твоим он никогда не будет.
– Нельзя вот так просто рассказать мне, что мой муж топил ребенка, и ждать, что мне будет все равно.
– Должно быть все равно, – настаивает Роз.
Я шагаю к нему и недоверчиво спрашиваю:
– Неужели тебе в самом деле плевать на всех, кроме Фараона? Серьезно? Вообще на всех?
– Я просто не могу иначе, – говорит Роз, не двигаясь с места, когда я подхожу к нему вплотную. – Я уже не помню, каково это. Я осознаю важность людей для моей цели, узнаю лица тех, кого могу выносить или на кого полагаться, но моя способность чувствовать большее испарилась, когда я встретил Фараона. У него все так же, и ровно так же будет у тебя. Любовь к другим людям отвлекала бы нас от друг друга, поэтому наша связь заглушает это чувство.