Я еще даже не уверена, что тело не откажется мне повиноваться, но все равно подаюсь к Солу. Обхватываю его за плечо, не задумываясь о том, как асфальт раздирает мне костяшки пальцев, и прижимаю его к себе как можно крепче. Где-то у меня в спине засел тревожный колкий узел, в который сплелись гнев за то, через что Сол заставил нас пройти, и страх перед тем, что мы только что пережили. Я не знаю, что в итоге возьмет верх, поэтому прикусываю язык и не позволяю себе подать голос.
Через несколько минут Сол перестает дрожать, а я за это время успеваю заново научиться дышать. Наконец он ерзает, и я понимаю намек и сажусь. Мы не смотрим друг на друга и оглядываем окрестности. Отеля нигде поблизости не видно, хотя я точно помню, что мы были прямо перед ним, когда погрузились в сон Сола. Вокруг вообще нет никаких домов – только деревья, едва видимые в первом свете зари.
– Еще пару минут назад была ночь, – говорю я.
– В снах время идет иначе, – отвечает Сол и с большим усилием поднимается на ноги.
Получается, мы всю ночь шли по этой дороге, не видя, что на самом деле находится вокруг. Тогда понятно, почему у меня так ноют ноги, но спросить об этом я не успеваю. Сол протягивает мне руку, чтобы помочь встать, и это такой неожиданный жест, что я забываю обо всем, что могла бы сказать. Я колеблюсь секунду, но все же принимаю его руку, и Сол поднимает меня на ноги легко, как мешочек с мукой. Интересно, чудится ли мне или на миг он сжимает мои пальцы, прежде чем отпустить их? Может быть, это благодарность, произнести которую вслух он не может, – благодарность за обещание, которое я не дала, но сдержала.
– Пойдем назад к машине? – предлагаю я.
– У тебя еще остался бумажник?
Я охлопываю карманы и нахожу его в заднем, в целости и сохранности. Киваю, и Сол устремляется вперед по дороге.
– Тогда найдем другую машину. Мы не знаем, как стая нашла нас в Куз Бее, так что лучше замести следы.
– Отсюда до Сиэтла пешком идти лет восемь.
Сол не отвечает, но, когда на дороге в следующий раз наконец-то появляется машина, он останавливает ее очень настойчиво. Я удивлена, что водитель съехал на обочину ради нас, но, вероятно, он удивился еще больше, увидев двух людей на шоссе в такой глухомани. Я быстренько придумываю парочку усталых и неубедительных отговорок о том, что у нас сломалась машина и нам нужно только добраться до ближайшего города и позвонить друзьям, которые нас заберут. Этот водитель соглашается помочь охотнее, чем тот в Сан-Франциско, и пару миль мы едем на заднем сиденье. Высаживают нас на заправке в городке еще захолустней тех, что встречались нам прежде, и водитель уезжает сразу же, как только мы обещаем, что дальше справимся сами.
Сол ждет, пока мы останемся одни, и взламывает ближайшую машину. Он даже обходится без отмычки – просто использует свою устрашающую физическую силу, чтобы сломать замок на задней двери.
Я пугливо оглядываюсь вокруг, пока Сол перелезает на передние кресла и возится с проводами. Мне интересно, где он вообще научился заводить машину без ключа и сколько раз ему доводилось этим заниматься, но я боюсь, что, если спрошу об этом, кто-нибудь услышит и сдаст нас полиции. Если, конечно, в этом городишке вообще есть полиция, но на горьком опыте это выяснять не хочется.
Зажигание срабатывает, запускается двигатель. Сол закрывает заднюю дверь и открывает для меня пассажирскую, устроившись за рулем. Я быстро забираюсь внутрь и как можно тише закрываю дверь за собой. Мне все еще не верится, что все это сойдет нам с рук, но никто не выбегает с парковки и не пытается нас догнать. Когда городок исчезает позади, я перевожу дух и смотрю на Сола.
– А если бы нас поймали?
Сол смотрит на меня в ответ.
– Я никому не позволю остановить нас.
Я особо не задумываюсь над тем, что он подразумевает под этим, и просто откидываю спинку сиденья пониже и закрываю глаза. Вскоре я засыпаю под шум дороги, и, к счастью, собственные сны мне не снятся.
От резкого качка в сторону я рывком просыпаюсь, врезаюсь локтем в дверь и пытаюсь сесть ровней. Сквозь лобовое стекло я вижу, как машина через встречку съезжает на обочину, и ожидаю снова увидеть Хранителей или оборотней-кошек. Впереди ничего нет и по бокам тоже, но Сол так резко бьет по тормозам, что нас заносит.
Когда машина наконец останавливается, я оборачиваюсь к Солу, насколько позволяет ремень, и вижу, что он сгорбился над рулем. Сол хрипит, ловя ртом воздух, будто снова тонул, и поначалу мне кажется, что он заснул и ему снится кошмар.
– Сол? – зову я и тянусь к нему. Но не успеваю поднести руку близко, потому что вдруг чувствую исходящий от Сола жар. С самого пробуждения он всегда был ледяным, поэтому я изумленно отшатываюсь к двери. – Сол!