– Фараон, – выдавливает Сол. Он вцепляется в руль и выворачивает его. Кожаная обшивка тревожно скрипит. – Он ранен, но он там. Он там.
Я ищу в бардачке карту и вместо нее нахожу навигатор. За минуту он запускается и находит наш сигнал, а затем я уменьшаю масштаб карты, пока на экране не умещаются вместе и Орегон, и Вашингтон. Расстояние оценить сложновато, но я провожу по карте пальцем, отмеряя промежутки в пятьдесят миль.
– С ума сойти, – говорю я. – Наверное, он прилетел в Ванкувер. Но как бы он пересек границу?
– Кто из людей смог бы его остановить? – отвечает Сол.
Я выключаю навигатор и забрасываю на место. Не успеваю я захлопнуть бардачок, как Сол уже жмет на газ и возвращается на полосу. Меня швыряет к окну, я вцепляюсь в него и запоздало возвращаю спинку сиденья на место.
– Если мы из-за тебя умрем, я вернусь призраком и буду тебя преследовать, – предупреждаю я Сола.
– Я призраков не вижу, – напоминает он мне.
– Ничего, придумаю что-нибудь.
Мои угрозы Сола явно ничуть не испугали, и он не пытается даже притворяться, что сбавляет скорость.
Сто восемьдесят миль – это много, и искать придется долго, особенно если жаться к океану на самом медленном шоссе планеты, но я полагаю, что Фараон тоже поймает сигнал Сола на своем сверхъестественном радаре и встретит нас на полпути. А пока что мне остается сидеть и гадать, что будет, когда мы с Фараоном встретимся снова.
– Фараон меня ненавидит, – говорю я Солу. – Если он захочет, чтобы ты мне навредил, ты сделаешь это?
– Ты нам нужна, – напоминает мне Сол. – Я не допущу, чтобы он тебя убил.
– Я сказала «навредил», – замечаю я.
– А я сказал «убил», – парирует Роз и указывает на себя и на меня: – Клинок – рука. Сны всегда будут во главе связуемых пар, потому что именно благодаря их всецелой жертве возможно наше существование. Если Фараон решительно намерен навредить тебе, я мало что смогу сделать, чтобы его сдержать.
– О, еще как решительно, – говорю я. – Он со стаей Хранителей не побоялся сразиться, лишь бы добраться до меня.
– Ты сама виновата.
Потому что назвала Сола Розом при Фараоне – вот что он имеет в виду. Но ведь я тогда не знала, что так нельзя. Оправдывать меня Сол совершенно не желает, поэтому я хмуро смотрю на него и продолжаю:
– Ты говорил, что только Кошмары способны узнать Сна без пары, так что в самоубийственной выходке Фараона лучше вини Адама. Фараон бы не счел прозвище подлинной угрозой, если бы Адам не предупредил его обо мне.
– «Предупредил», – эхом отзывается Сол, не понимая, о чем я.
– Адам сказал ему, что я попытаюсь забрать тебя у него, – объясняю я. – Но, наверное, Фараон не понимал, что речь именно обо мне, пока я не назвала тебя…
Сол снова бьет по тормозам, так сильно, что ремень вдавливается мне в грудь. У меня вышибает дух, голова дергается вперед, и я запоздало упираюсь рукой в бардачок. Потом вцепляюсь в ремень, пытаясь хоть немного его оттянуть, но ухитряюсь сделать вдох, только когда его расстегиваю. Я провожу рукой от плеча до бедра и морщусь, чувствуя синяки, а потом осторожно смотрю на Сола. Пугающе бесстрастным взглядом он смотрит в лобовое стекло.
– Повтори, – говорит он.
Лишь секунду я размышляю, не стоит ли солгать.
– Фараон сказал, что ему плевать, чего хочет Адам, и что он убьет меня, но не позволит тебя забрать.
Сол буквально срывает с себя ремень, выскакивает из машины и захлопывает дверь с такой силой, что она, возможно, уже больше никогда и не откроется. Я верчусь на месте, пытаясь наблюдать за Солом, который обходит машину. Позади нас есть еще парочка автомобилей, но они уступают ему дорогу. Один из водителей сигналит, а пассажирка приникает к окну и смотрит, не сломалась ли у нас машина. Я поспешно им машу, призывая уехать: не стоит им находиться поблизости, если Сол выйдет из себя. Надолго, впрочем, Сола не хватает: он издает яростный крик.
Его гнев сухим жаром обдает мне кожу, как бывает, если сесть слишком близко к открытому огню. Я знаю, что рано или поздно за этим предостережением последует удар, и лишь несколько секунд спустя это происходит. Сол бьет по багажнику так сильно, что капот отрывается от земли, а меня отбрасывает назад, и я вижу, какую огромную вмятину Сол оставил на крышке. Когда машина снова падает на передние шины, я чуть не откусываю себе язык и потираю шею, которая теперь тоже болит. Судя по тому, что ярость Сола все еще выжигает мне нутро, эта вспышка гнева ему не слишком помогла, но он стоит неподвижно, пытаясь взять себя в руки.
Я чуть из кожи не выпрыгиваю, когда рядом кто-то говорит: