— Приехали, — бесстрастно объявил Эл, изучая окрестности.
Забрав шкуру, он помог мне спуститься. Ноги еле держали. После долгого перерыва провести в седле больше четырех часов — не шуточное испытание. Доковыляв до ближайшего бревна, я рухнула на него, растирая гудящие колени. Наши провожатые так же стали устраиваться поближе к огню. Высохшая на мне толстовка прилипла к спине. Отодрав ее, я почувствовала неприятную коросту на ткани. Но деваться было некуда, переодеться негде и не во что. Толстовка и майка под ней — и так единственное, что осталось на мне из теплой экипировки. Пришлось заставить себя забыть об этом кровавом пятне. Чтобы отвлечься, я стала разглядывать соседей по несчастью, слишком поздно сообразив, что это зрелище только усугубит мое состояние. Беглые преступники, хищники… Кто знает, за что они оказались в медерийской темнице?.. Кража скота? Убийство высокопоставленного хищника? Или же человека?.. Организованные Элгаром грабежи, набеги на мирные деревни?
— Да, Уна. Причины разнообразны, и история у каждого своя, — в полный голос начал Эл, коснувшись моего плеча.
И без того конвульсируя от нервного озноба, я дернулась, обернулась к нему.
— Но есть кое-что, что всех нас объединяет, — не обратив никакого внимания на мой недружелюбный взгляд исподлобья, продолжил парень.
— И… что же? — едва не чеканя зубами, раздраженно уточнила я, понимая, что Эл ждет от меня заинтересованности.
— Неприятие местной власти, — со странным весельем объявил он, укрывая мои плечи теплой шкурой, сел рядом и, глядя через огонь на соратников, добавил, — Да, в принципе, и политики всей империи в целом.
— Оппозиция? — кутаясь в бурый мех, устало отозвалась я, но рассуждать сейчас было очень лениво, — Оно и не удивительно. Вполне логично предположить, что преступников не устраивает законодательная система, мешающая им жить так, как им хочется…
Вкруг костра на минуту повисла неприятная тишина. Элгар внимательно оглядел меня, и стало крайне неуютно под этим тяжелым взглядом.
— Пока ты слишком мало знаешь, полезнее будет помолчать и послушать других.
— Извини… Я не собиралась никого оскорблять, — подавлено отозвалась я, не смея поднять глаза от собственных ботинок, — Я… так устала, что совершенно не гожусь для политических разговоров.
— И то верно, — вздохнул Эл, — Посиди пока. Я попробую найти «королевскую опочивальню», — беззлобно улыбнулся он, поднимаясь от костра.
— Да я бы сейчас и в хлеву, наверное, выспалась бы… — опровергая обвинение в чистоплюйстве, сонно отмахнулась я.
Эл мелодично посмеялся, уходя. Оставил меня одну… наедине с совершенно незнакомыми мне нелюдями. Правда те упорно делали вид, что меня не замечают. То ли из гуманных соображений, то ли просто не желали считать меня равной и достойной их внимания. Меня это сейчас не трогало. Главное — никто не домогался и не кидал плотоядные взгляды в мою сторону. Мужчины болтали, бурно обмениваясь воспоминаниями минувшего сражения. Кто-то припомнил и предыдущие. Я записала на подкорку мысль о том, что наш побег — далеко не первая блестяще проведенная Элгаром операция. Двое поднялись, чтобы заняться лапником. Другой ушел искать у соседей выпивку. Так вскоре у костра остались только я и один тип, молодой, но уже далеко не мальчишка, аккуратный, с мягкими чертами лица, короткой неприметной стрижкой… военной выправкой. Даже сейчас, после столь утомительного боя и погони, он выглядел свежо и бодро. В усталых глазах поблескивало пламя костра, а вскоре появилась едва заметная улыбка. Именно в глазах. Лицо сохраняло невозмутимую сосредоточенность. Осознав, что это скорее всего реакция на мой интерес, я тут же перестала его разглядывать. Осмотрелась и нашла себе занятие — несчастного каурого до сих пор никто не распряг. Ноги вроде бы отошли, хотя слабость осталась. Оставив «шубу с царского плеча» на бревнах, я завозилась с ремнями уздечки.
— Ничего себе замаралась… — послышалось со стороны костра. Я бросила короткий взгляд на мужчину, убеждаясь, что говорит именно он и именно со мной. Не ответив, продолжила свое дело. Тогда он неторопливо поднялся и прогулялся до нас с каурым, лениво оглядываясь по сторонам. Стоял чуть в стороне и молчал до тех пор, пока я не начала стаскивать тяжеленное седло. Мужчина подсуетился и помог мне, фактически перехватив седло из рук. Освободившись от тяжести, конь пьяно качнулся.
— Треножить то умеешь? — кивнул он мне, не с издевкой, скорее даже с уважением.
Но я замотала головой, виновато отводя глаза, будто не сдала экзамен. Мужчина ничуть меня не осудил и не посмеялся, а просто занялся этим ответственным делом сам. А пока вязал показательные узлы, решил возобновить тему:
— Чего на спине то? Не задел кто часом?..
— Нет. Это не моя кровь.
— Хм. А чья? — он поднял на меня глаза, теплые, открытые, почти бесхитростные. «Ну добряк добряком! А ведь наверняка тоже хищник. И вполне умелый убийца, ведь на нем ни царапинки. Даже одежда целая…» — мысли потекли в нужном направлении, но до конца идею так и не довели.
— Элгара. Он был ранен, — отстранено вздохнула я, тревожно озираясь по сторонам. Элу пора было бы уже возвратиться.
— Вот оно что, — многозначительно покачав головой, мужчина закончил с конем и вернулся к костру, жестом приглашая меня туда же, — Вообще-то… это опасно.
— Было бы опасно, если бы у меня на спине была открытая рана, — возразила я.
— Угу, — хмыкнул он, — Или мельчайшая царапина.
В памяти мгновенно всплыло ощущение, как в лопатки вгрызается неотесанная каменная стена… Стало очень неуютно. Кончики пальцев загудели, к лицу прилила кровь. Но что я могла? Раздеться?! Вот прямо посреди этого леса? На глазах сотни изголодавшихся во всех смыслах мужчин…
— Да расслабься, — мужчина махнул рукой с беспечной улыбкой, — Если бы что-то и могло быть, то случилось бы сразу. Сейчас его кровь мертва. Она уже не опасна.
— Отлично. Ты просто поиздевался… — выдохнула я, всплеснув руками, — Или ты и вправду думал, что я разденусь?.. — прищурившись, глянула на него.
Он мечтательно поднял смеющиеся глаза к ночному небу. Я презрительно фыркнула на эту клоунаду и вновь стала высматривать Эла.