- Я буду ждать, Верлен. – услышал я тогда сквозь скрип колес отъезжающего обоза.
Это было начало столь длинного пути, что мне самому не верится, что я по нему прошел…
Эльнакар.
Раньше я любил проводить параллели между временами суток. Утро — серость или бархат восходящего солнца, день — эмоциональное ожидание нового, вечер — пожинание плодов и багрянец заката, ночь — средоточие мыслей. Теперь я запутался.
Произошедшее
вчера казалось мутной дымкой, как будто прошло несколько дней, месяцев, лет.
Сильнейшее похмелье отразилось бы куда лучше и легче. Я попытался пошевелить
головой, шею пронзил острый спазм, и я тихо застонал, сжав зубы. Зрение
потихоньку возвращалось вместе с образами прошлого, возникающими в моей гудящей
голове. Следом за ними накатила тошнота и боль. Совсем рядом раздался хруст
сминаемого снега, и я увидел, что ко мне подошёл человек с флягой в руках. Это
был Верлен, но узнать его в таком состоянии было сложно. Капитан прихрамывал на
одну ногу, лицо было залито запекшейся кровью, сквозь которую проглядывала смертельная
бледность, что не отменяло выражение мрачной решимости и собранности. В глазах
Верлена читалась боль, как будто всё недавно произошедшее разбудило в нём
спящих демонов, и они дрались в нём. Капитан протянул мне флягу.
-Пей, –
голос капитана раздался как будто из самой глубины его существа, низкий и
хриплый.
-Не стоит, Верлен...
– просипел я в ответ, пытаясь отвернуть голову от горловины, - в этой фляге
мало для двоих…
-Заткнись и пей. В этот раз чувствовалось, что он все сказал, и продолжения не будет. Я с
благодарностью взял флягу и сделал скромный глоток. Шея потихоньку
начинала слушаться, и я наконец-то смог оглядеться. Осмотревшись, понял, что нахожусь
где-то в лесу. Сквозь редеющие деревца виднелась опушка, за которой в дали
чадил в небо густой черный дым, как вестник свершившегося зла. Сам я лежал на
сырой земле, холодившей спину до дрожи.
-Верлен, что произошло? Ты вытащил меня из города? – обратился я к своему товарищу, но, тот будто меня и не услышал. Капитан сел возле дерева, прислонив голову к
стволу и уставился куда -то перед собой в неизвестность. Возникла звенящая
тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием капитана через открытый рот, и я понял,
что требую от него слишком многого. Я смог рассмотреть его лицо в деталях - у
него не хватало нескольких зубов, а на щеке алела свежая рваная рана,
оставленная тупой стороной орочьего клинка.
-Эльнакар, - внезапно прохрипел Верлен, опустив взгляд в землю, - я видел, как орки разрушают город. Как они постепенно продвигаются всё глубже по улицам, подходят к храму Ирвинга и сжигают его, как топчут трупы наших женщин. Их вожак не пережил этот поход, я немного разбираюсь в их наречии и слышал, как орки окликали его по имени несколько раз. Идущий по следам Рейгвака отряд ударил в спину своим же соплеменникам, а затем посеял пламя, кровь и смерть в Эллсгейте, - Верлен замолчал, примкнув губами к горловине фляги, после чего продолжил, - Моя жена погибла при пожаре, Эльнакар. Огонь забрал её и двух наших детей…, - голос его надломился, дав слабину и он снова притих, закрыв глаза и тяжело задышав.
Я не знал, что можно сказать человеку, потерявшему семью. У меня, как я сам считал, ее никогда не было и такая потеря мне не ведома. Но ком в горле, подступивший так внезапно, говорил о том, что я разделяю чужую боль и эмпатия мне не чужда. Я хотел было выказать слова поддержки товарищу, но он, видимо поняв мое намерение, сделал останавливающий жест рукой.
- Жалости мне не нужно, парень. Проживу как-нибудь без нее. – Верлен глубоко вдохнул и перевел взгляд своих немигающих холодных глаз на меня. Я заметил разительные перемены в его лице. Теперь оно выражало холодную ярость и стальную решимость поквитаться за все невзгоды и лишения, выпавшие на его долю.