-Потому что я — нет. Все мои чудовища, все до одного целиком и полностью придуманы. Но они действительно существуют в моей голове. И их невозможно убить. Всю жизнь человек учится, чтобы хоть чего-то добиться. А я нет. Это раздражает меня, как ускользающая истина, если ты, конечно в силах понять. Что в твоём понимании деньги? Власть, возможности? Уют? Спокойствие? Я пытался придумать разные оправдания для накопления денег, но, ни одно из них мне не подошло. Деньги — маленькое чудовище, Верлен. Вернее, это поначалу оно маленькое, а единственное, что не даёт мне скинуть одежду, закутаться в робу и уйти жить в лес — отсутствие веры. Веры, понимаешь? Для таких поступков необходимо черпать силы в глубоком неиссякаемом источнике, а я даже тени его не видел. Хочу увидеть настоящего единорога, говорят, они дарят просветление, от одного взгляда на них хочется жить. Но здесь они не водятся, ты знаешь. Я слышал легенду про то, как когда-то давно поселения варваров вели на них охоту, кучи людей с арбалетами, пращами — против стремительных созданий. Варвары не искали просветления, им нужна была пища. Я каждый раз думаю об этом, когда пью. Ты слушаешь меня?
-Угомониться тебе надо, приятель, успокоиться, осесть. Найди себе дело, у нас недостатка в работе нет, и да благословит тебя Исток. Когда моешь пол или рубишь дрова, некогда размышлять и болтать, знаешь ли. Мне уже даже неинтересно стало.
-Мало кому интересно. Исток допустил много ошибок, с которыми мы миримся, а он, скорее всего, даже и думать о них забыл. Вот взять даже мою кружку, она опять пустая. – с горечью в голосе и окосевшим взглядом я уставился на дно резного кубка.
-Дурак ты, странник, - усмехнулся капитан. - Волей того, кто стоит над нами, ты можешь сейчас лакать выпивку и говорить со мной. Так будь благодарен!
- Над нами несколько слоев очень ненадёжного пола, и, кроме этого, я там никого и ничего не вижу, так что, это — вопрос спорный. А если ты мне не покажешь, где мне сегодня спать и по совместительству “осесть” - я и совсем могу покой потерять.
-Чтобы его потерять, нужно сначала обрести. Пойдём.
Подъем на второй этаж постоялого двора был настоящим подвигом – для Верлена, не для меня. Я волок ноги, слабо переставляя одну за другой, а капитан тащил мен, поддерживая плечом под руку. Вереница ступеней стала тяжелым испытанием. Каждый шаг превращался в круговерть праздника и похорон — в зависимости от угла поворота винтовой лестницы.
Прислонив меня к стене возле комнаты, Верлен начал открывать дверь.
-А знаешь, мне нравятся высосанные из пальца разговоры. Я так чувствую себя нужнее. Вроде как развеиваешь чьё-то одиночество, не теряя при этом ничего. Верный способ выжить.
-Да, а ещё ты любишь бесплатную выпивку, Эльнакар. Это я тоже уже понял.
Верлен втащил меня в комнату, еле передвигающего ногами. Оценить обстановку я не успел, да и вряд ли смог бы. Стоило моему телу почувствовать что-то более мягкое чем пол под ногами, как тьма и умиротворение поглотили мое тело.
Знать бы тогда, что это будет мой последний спокойный сон на следующие несколько месяцев…
Отступление 1. Рейгвак.
Орки пришли на рассвете. Рейгвак, предводитель малочисленного отряда, вел их за собой, спустившись с горной гряды неподалеку от Эллсгейта. Потрепанные столкновениями с волками, изголодавшиеся шли они, и вела их неутомимая жажда сеять хаос и разрушения. Город охраняли два гарнизона обученных им солдат - муха не проскочит... Но спящим и умелый воин беззащитен, а орки не звонили в колокол. Когда Рейгвак подходил к воротам, двое стражников храпели спали, прислонившись к стенам дозорной башни, возвышавшейся над воротами города. Одному из них снились яркие луга и самый вкусный зеленый виноград, который он ел дома у матери. Второму же стражнику снилась жена, с которой он прожил пятнадцать лет не потерял к ней интерес. Ему снились её розовые чуть полные губы, волосы до плеч и манерное растягивание слов, так привлекавшее его. Говоря откровенно, если бы даже стражник знал, что умрёт через несколько секунд, это не заставило бы его прервать сновидение, потому что он был счастлив. Человек улыбался, за секунду до того, как стальной палаш вожака перерубил его пополам. Эта улыбка так и осталась на уже мертвеющем, побелевшем лице. Первый стражник, кажется, его звали Ферот, очнулся, услышав свист стали рядом со своей головой, дернулся и подался чуть назад, оценивая ситуацию и прикидывая шансы. Орки держали в лапах грубые топоры, полученные, очевидно, в результате набега на лесопилки или крохотные деревни. Пятеро из отряда уверенно держали копья, у троих, в том числе и у вожака, блестели в руках мечи из хорошей стали, похоже, сделанные на заказ. Человек криво усмехнулся, пересчитав их всех глазами. Одна группа стражников, находящаяся в городе, без труда перебила бы весь этот отряд. Жаль только, что сейчас Ферот оказался один. Нужно было закричать, предупредить товарищей за воротами. Серый утренний туман стальной перчаткой сдавил горло. Время утекало сквозь беззвучно распахнутый рот. А потом остановилось. Один из самодельных топориков с треском рассек грудь стража, прервав попытку поднять тревогу. Ферот, сплевывая кровь, с непониманием посмотрел вниз, сделал жалкую попытку вытащить металл, вошедший в тело, и упал. Самый большой орк подошёл ближе и бросил взгляд на умирающего стражника.