– Приветствую вас, великий коронель.
– Какие новости, леди герольд?
– На вершине скалы Друиндара был убит наследник дома Экорна – умерщвлен в поединке заклинаний, – мрачно сообщила она. – Дом Экорна умоляет вас разрешить отмщение.
Губы коронеля превратились в ниточку:
– Кому?
– Человеку-арматору Эльминстеру из Аталантара, убийце Делмута Экорна.
Коронель хлопнул по столу ладонью:
– Он всего лишь человек, не какое-нибудь стихийное бедствие, скажем, смерч или ураган! Как он мог нести смерть и где-то на задворках королевства, и в самом его центре у водоема Халлоуса?
– Возможно, – обращаясь к столешнице, вступил лорд Улдрейн, – будучи человеком чрезвычайно способным…
Во взгляде Нейриндама Аластрарра, которым он окинул лорда Улдрейна, была немалая толика отвращения.
Но всех удивила Сиринши:
– Делмут убит своим собственным заклинанием. Я наблюдала за этой дракой через магический кристалл. Он обманом оторвал Эльминстера от его занятий, он стремился убить человека, но тот вернул заклятие и направил атаку Делмута против него самого. Экорн допустил ошибку, объединив мантии, и продолжил сражение. Эльминстер умолял его кончить дело миром, но Экорн отказался. Здесь не за что мстить: Делмут погиб из-за собственных козней и от своего собственного заклинания.
– Не может быть, чтобы человек нанес поражение наследнику одного из старейших домов королевства! – Улдрейн Старим был явно шокирован. Он недоверчиво смотрел на Сиринши. Той оставалось только ехидно хмыкнуть. Улдрейн покачал головой и заключил:
– Тем больше причин сейчас же остановить вторжение человека.
– Что мне ответить дому Экорна? – спросила леди герольд.
– Что Делмут сам несет ответственность за свою гибель, – ответил коронель, – и что это засвидетельствовано старшим магом королевства. Но в дальнейшем я еще с этим разберусь.
Леди герольд преклонила колено и исчезла в клубящемся пламени.
– Когда схватите этого Эльминстера, его мозги могут просто расплавиться, как воск, от магического кристалла правды, – заметил лорд Улдрейн.
– Если наша молодежь оставит от него что-нибудь, – отозвался Нейриндам.
Старим улыбнулся и, переводя разговор на другую тему, спросил коронеля:
– Когда у вас появилась леди герольд? Я думал, что герольдом Кормантора был Млартлар.
– Был, – мрачно подтвердил коронель, – пока не решил, что он лучший фехтовальщик, чем его король. Лорд Старим, ваш дом не единственный, который противится моим планам.
– И где же вы нашли ее? – спокойно спросил Улдрейн. – Со всем должным к вам уважением, но герольдов всегда поставляло какое-нибудь из старейших семейств королевства.
– Герольд Кормантора, – сообщила Сиринши, глядя в стол, – должен, прежде всего, быть преданным коронелю – качество, кажется, сегодня малораспространенное даже среди трех главных домов королевства.
– Меня это обижает, – бледнея, тихо вставил лорд Старим.
– На эту роль подходили трое из народа, – жестко продолжала Сиринши. – Двое отклонили предложение, один из них оказался очень груб. Еще один – Гларалд, из вашего дома, лорд, – согласился и прошел проверку. То, что мы обнаружили у него в голове, касается только его и нас, но когда он понял, что мы это узнали, то попытался поразить заклинаниями и меня, и лорда Эйринспейра.
– Гларалд? – От недоверия голос Улдрейна Старима стал каким-то безжизненным.
– Да, Гларалд. Знаете ли вы, что он надеялся первым делом обмануть и уничтожить нас с непринужденной улыбкой? Он взял из могилы Филаэрна Старима одно из запрещенных чародейств и изменил его так, чтобы можно было управлять издалека не только жезлами и скипетрами, – такими как, например, ваш грозовой скипетр, который, боюсь, испортился за время нашей беседы, – но и умами. Умами двух единорогов и одной юной волшебницы из дома Дри.
Теперь лицо лорда Старима стало пепельно-серым:
– Я… я не могу поверить… его возлюбленной, Алаис?
– Сомневаюсь, что его влияние на нее было очень глубоким, – сухо произнесла Сиринши, – но он развлекался с ней достаточно долго. Создал кровное заклинание – еще одно запрещенное волшебство, и этой магией очаровал ее настолько, что она стала колдовать по его приказу. Леди Аубаудамейра Дри, Алаис, как вы ее называете, напала на нас с лордом Эйринспейром как раз в момент проверки Гларалда.
Старим ошеломленно и недоуменно тряс головой. Коронель и Нейриндам молчаливыми кивками подтвердили слова волшебницы.
– Признаться, ее заклинания были внушительными, – продолжала Сиринши. – Наш Высокий Суд Магов оставил его жить под моим присмотром. Что касается Алаис, то после того, как я разрушила пленительные чары Гларалда, она была очень недовольна своим возлюбленным. Что касается единорогов, то с моей помощью они тоже получили свободу. Вот так у коронеля и появился новый герольд.
– Так это была Алаис? – выдохнул лорд Улдрейн, качая головой и указывая на дверь, через которую исчез герольд. – Но она была гораздо более… ах…
– …гораздо более пышнотелой? – решительно закончила за него Сиринши. – Наоборот. Вы видели девушку тогда, когда под воздействием чар Гларалда ее тело было изменено в угоду его вкусам.
Лорд Старим закрыл глаза и опять затряс головой, как будто хотел избавиться от столь неприятных новостей.
– Гларалд еще жив? – медленно спросил он.
– Жив, – мрачно ответил коронель, – хотя и глубоко повредился рассудком. Единороги обошлись с ним не слишком ласково. Он схватился за один из своих жезлов, когда его влияние на них уже пропало. Хотел направить жезл против них. Не тут-то было. Единороги отразили заклинания и попали в цель. Гларалд сейчас в бегах, скрывается от позора в деревне Турдана на южной окраине королевства.
– Но вы ничего не говорили мне об этом! – выпалил лорд Улдрейн.
– Не торопитесь! – тоже выпалила Сиринши, да так горячо, что он даже рот приоткрыл от удивления. – Мне вполне хватает, – взяв себя в руки, продолжала она, – великих домов королевства, которые очень много кричат по поводу своих прав. В данном случае, по поводу нарушения права на «неприкасаемое сознание», на тайну мыслей и замыслов голосят всякий раз, когда коронель или Суд чего-то требуют от них… А потом те же самые семьи ожидают от нас, что мы будем нарушать эти права всякий раз, когда это нужно лично им, Выходит, мы не должны вмешиваться в ваши дела, милорд, или дела ваших воинов, ваших коней, ваших котов, но обязаны открывать вам чужой разум? Он не ваш сын и не наследник, и если не желает довериться вам сам, то это – как вы, Экорны и Ваэлворы, язвительное и многократно напоминали нам, – совсем не наше дело.
Улдрейн ошеломленно смотрел на нее.
– Вам, – продолжала Сиринши, – с самой первой минуты, как мы встретились сегодня вечером, не терпится спросить меня о том, куда делись мои морщины. Вы ломаете голову, как бы об этом спросить и вежливо, и вроде бы не в лоб, поскольку знаете, что это вас не касается. Вы уважаете законы и ждете от нас того же – до тех пор, пока это не причиняет беспокойства вам. И после этого требуете нарушения и еще удивляетесь, почему Суд смотрит на все знатные семьи Кормантора как на противников.
Лорд Старим похлопал глазами, вздохнул и откинулся на спинку кресла.
– Я… я не могу не считаться с вашими словами, и мне нечего возразить, – с трудом произнес он. – В этом мы виноваты.
– Теперь что касается планов Гларалда – в частности, его честолюбия, творческих способностей и при этом использования совершенно запретного волшебства, – неумолимо продолжала Сиринши. – Это не более чем кипение молодой крови, Улдрейн, в то время как вы и ваши знакомые (друзья, родня, соседи) в своем кругу осуждаете наши мечты об открытии. Цепляетесь за ложные представления о чистоте и благородной природе нашего народа.
– Вы предпочитаете развалиться изнутри, благородный лорд, или после штурма извне? – вежливо спросил до того внимательно слушавший Улдрейна и чертивший круги на столешнице Нейриндам Аластрарра.