Невозможно более точно определить и описать положение Абеляра и Элоизы по отношению друг к другу, как в плане духовном, так и в плане житейском.
Но обращение Абеляра не менее многозначительно:
На страстный призыв Абеляр отвечал четко сформулированной «программой дальнейших действий»: речь шла не о том, чтобы пристально смотреть друг на друга, не отводя глаз, но чтобы смотреть обоим в одном направлении, ибо таково было предопределение относительно этой супружеской пары, которую они теперь составляли и должны были составлять впредь. Но так как Элоиза еще не могла смириться с таким предопределением, она начинает второе письмо так: «Unico suo post Christum unica sua in Christo» — «Своему единственному после Христа, его единственная во Христе». Чтобы понять истинное значение этой фразы, надо несколько расширить значение каждого термина, и тогда получится вот что: «Тому, кто является для нее всем после Иисуса Христа, та, кто целиком принадлежит ему во Христе», но вторую половину этой фразы можно трактовать и так: «Та, что есть все для него во Христе». По сути это означает одно: полное принятие Христа. Да, Элоиза и Абеляр верили в Бога, верили оба; они были представителями эпохи, в которой нормальное существование подчиняется требованиям веры в Христа.
Письма эти представляют для нас такой интерес именно потому, что они очень близки нам, потому что они в своей совокупности настолько человечны, что их авторы стали в нашем представлении образами типичных Возлюбленного и Возлюбленной, Любовника и Любовницы. Но вернемся к Элоизе… Элоиза хочет напомнить Абеляру, что она должна быть для него всем, точно так, как он — все для нее. На что Абеляр отвечает: «Sponse Christi servus ejusdem», что значит: «Супруге Христа — служитель Христа».
Такой ответ на притязание женщины делает для нас явственным и ощутимым всю драматичность конфликта, лежащего в основе существования супружеской пары, в основе существования двоих. Здесь мы можем вспомнить целый сонм образов и картин, широко известных в XII веке, которые служили иллюстрацией для развития темы числа «два», числа «гнусного», «гадкого» «мерзкого», то есть пользовавшегося дурной славой, числа, предполагавшего и требовавшего противостояния, борьбы, непокорности. Если мы возьмем Библию, а именно Книгу Бытия, то обнаружим, что уже на второй день сотворения мира возникает «раздвоение», разделение: «И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью». И во второй день творения Бог не сказал, что «это хорошо». Абеляр это подчеркивает (как, впрочем, это делают все современные комментаторы Первой книги Моисеевой) в своем «Гексамероне», представляющем собой комментарий к Книге Бытия и написанном по просьбе Элоизы: «Надобно отметить, что про тот день не сказано: „И увидел Бог, что это хорошо“, как сказано про другие дни». Вместе с разделением воды на два вида, на ту, что под твердью, и на ту, что над твердью, как бы появляются все будущие расколы, все раздоры, все противоречия и противопоставления… все «двойственности», все «дуэли», что будут иметь место в будущем. И внутри каждой супружеской пары, вообще каждой пары, будет вновь и вновь вспыхивать «первородный» конфликт, будет происходить извечная «дуэль», и конфликт этот на то короткое время, когда супруги (или мужчина и женщина, составляющие пару) оказываются «единым целым во плоти», а затем конфликт этот будет преодолен, когда появится ребенок, тот, кто притянет к себе взгляды этих двоих, прежде устремленные друг на друга; вот таким образом в супружеской паре устанавливается гармония. Для Элоизы и Абеляра гармония могла возникнуть и установиться (и Абеляр это понял сразу же) только тогда, когда их взгляды оторвутся от них самих и устремятся в другом направлении, то есть к Богу.
Патетический дуэт вполне мог бы и должен бы на этом завершиться. Элоиза пожелала его продолжить, но в третьем письме она выказывает свое смирение и как бы готовность следовать той «программе», что предначертал ей супруг, ставший ее духовным наставником. Итак, она пишет «Domino specialiter, tua singualiter», что можно перевести как «Принадлежащая Господу по роду, и тебе как личности». Здесь она вспоминает о диалектике и без особого труда находит нужные категории, мыслить которыми научил ее наставник и ее повелитель; чтобы ему угодить, она вновь становится аббатисой, и раз уж он того требует, отныне с ним будет говорить аббатиса Параклета.