Огни Хора тем временем стали врезаться в него всё реже, потому что, глядя на учеников Санума своими сияющими глазищами, он довлел над их сознаниями, из-за чего саткаралы ощущали усталость и желание опустить руки. На саткаров это не действовало. А потому они стояли, глядя прямиком в его глаза и лишь беспомощно топтались на месте, не понимая, как именно они могут причинить ему вред. И только лишь раждалоды, которых призвали более сильные ученики великого отступника, продолжали насылать алое пламя. И то, как признались потом эти саткары, их пламя было не такое сильное тут, в Элунее, в отличие от Сенона. Почему это так, пока что остаётся загадкой. И вот, когда каменному исполину почти что удалось погасить то пламя, которое причиняет ему ущерб, он снова уставился на Йимира, Олию и ещё Симентория, который за это время окончательно исцелился и готов был делать вклад в уничтожение противника. Они втроём методично практиковались в том, как можно с помощью нематериализованного эфира добиться того, как хотя бы уж причинить ему незначительный ущерб. Они дошли до того, что пытались, как и Гурзурай, брать предметы, относящиеся к какому-то элементу, и расщеплять их, чтобы добывать некую эссенцию, которую можно использовать как оружие. Понять, как это делает противник, пока не удаётся, но вот попытки самим сделать нечто подобное были более продуктивны. И если бы стихийный бог не обратил внимание на них, они бы, возможно, что-то и сумели придумать. А так пришлось опять по большей степени сосредоточиться на том, чтобы уходить от его ударов и пытаться уже где-то между делом расщеплять материю.
Ни Йимир, ни Олия, ни Сименторий никогда не пытались смотреть расширенным взором на такие менее сложные, но всё же творения великих, как звёзды. Но теперь у них выдалась такая возможность. Противостояние господину стихийных катастроф и природных катаклизмов длилось настолько долго, что начался рассвет. И, когда хавор показался из-за горизонта, Йимир взглянул на него. Да, как и в случае с разумным творением Йора, звезда была сложна. Но всё же кольер понимал, что изучить её проще, чем их противника. Попросив Олию и Симентория отвлекать Гурзурая как можно больше на себя, он немного отдалился от места их сражения, материализовался обратно в сенонца и стал молча смотреть на рассвет. Сименторий уловил момент между нападениями врага и сказал Олии:
- Шутка сама рождается в этот миг.
Ещё раз увильнув от стихийного натиска, он продолжил:
- Эй, Йимир, сейчас не время любоваться закатами.
Олия оценила чувство юмора, но отвечала:
- Он ищет. Быть может, найдёт.
Изучение светила потребовало определённого времени, однако Йимир нашёл. Солнечные лучи – огромный источник закта. Извлечь, сконцентрировать и направить на врага. Тут даже не требуется материализация и реконгеация – огонь уже будет готов к действию. Немного повозившись с этим явлением на грани возможного, он сумел-таки взять из него закта. И вот, собрав лучи хавора в свои ладони, он отражает их во врага, но на ходу они преобразуются в очень мощный и невозможно концентрированный луч закта. Гурзурай, до этого мгновения не сказавший ни единого слова, издал некий звук, отдалённо напоминающий крик боли. Йимир, почувствовав, наконец-то, преимущество над своим противником, подождал, пока он придёт в себя, а после позволил себе насмешливые слова:
- Ну что, кто здесь властелин четырёх стихий? Ты, который ими увешан, но не может победить нас? Или мы, кто вынуждены собирать их по крупице, но способные пошатнуть тебя?
Пока он это говорил, Гурзурай сделал невозможное – он ударил в ладоши, и весь мир изменился. Опустился сумрак, исчезла вся прекрасная природа, вся округа сделалась пустошью, и даже горы понизились, превратившись в холмы. И можно было бы подумать, что мы переместились в другой мир, но нет. Рядом со мной, как и прежде, стоял пьедестал, удерживающий зенте в неподвижном состоянии. Нет, мы остались на Элунеи, просто сама Элунея по желанию воли этого стихийного божества, а точнее, того артефакта, что был вложен в него, изменилась на то, что мы видим теперь.