Битва продолжилась. Талами не переставали подбирать мощные приёмы и комбинации приёмов среди тех, что касались нематериализованного эфира. Так как исполин продолжал создавать над этим миром нематериализацию, то использовать обычную магию они не могли. Да, высший зенте позволял манипулировать с эфиром, который невоплощён, и это давало множество преимуществ. Однако он сильно уступал в плане нанесения урона. Всё-таки обычная магия была в этом сильнее. И вот её как раз таки сейчас не откуда было взять. А потому бессмысленная битва продолжилась.
Считать хаворы уже было нельзя. Талами не уставали. А вот действие страха прошло. Но по нему не получится определить время. Кто знает, как сильно и каким именно проклятьем проклял Гурзурай сопнаров. Но, когда бессилие начало отступать, а сердца стали наполняться уверенностью в себе, они возобновили натиск. Снова огни сопна устремились к нему, причиняя вред его сущности. Это в очередной раз отвлекло врага. Катиара кричала, чтобы они не смотрели ему в глаза. Кто-то нашёл в себе силы отвернуться и сохранил тем самым свои силы. Но большинство попались на эту уловку повторно и опять поддались недугу. Как потом объяснили некоторые, возникло ощущение, будто бы моментально сгустилась сильная жара, настоящие пекло, всё тело покрылось испариной, стало тяжело двигаться и дышать. Не хотелось ничего делать. Наверное, это одно из проявлений закта – довлеющая жара. Во всяком случае, это лишало сил абсолютно всех, кто посмотрел ему в глаза. А тут не взглянуть на его сияющие зенки было просто невозможно. Если кто-то хотел прицелиться как следует, ему нужно было посмотреть на врага. Кто-то пытался швырять магию вслепую. Кто-то пытался немного посмотреть на него, но, как итог, вторая атака сопнаров опять захлебнулась, и он снова переключился на трёх стихийных чародеев, которые продолжали искать методы его устранения.
Проходит ещё какое-то время, морок, страх и неуверенность снова исчезают, и саткаралы-раждалоды были готовы попробовать снова, только теперь пытаясь не смотреть в глаза. И у них это получилось. Как бы Гурзурай ни пытался глядеть на них, шары алого пламени продолжали устремляться в него. Они швыряли свою магию навскидку. Однако чаще всего попадали. Господин стихийных катастроф и природных катаклизмов долго терпел это, надеясь на то, что они поднимут на него свои глаза. Но через какое-то время ему надоело, и он во второй раз хлопнул в ладоши, чтобы совершить другие изменения в этом измерении. Нет, обстановка не поменялась, как после хлопка. В этот момент пробудились все стихии, и начался целый каскад катаклизмов. Гурзурай оправдал своё звание. Сперва началось землетрясение, которое с каждым мигом стало возрастать. Задул ветер, постоянно ускоряясь и становясь непредсказуемым. Начала образовываться духота, которая усиливалась. Для саткаров она не представляла никакой угрозы. Да и для их хозяев тоже. Но каждый понимал, что это не конец. Издали раздался плеск воды, который стремительно превращался в шум водной стихии. Олия промчалась над сопнарами и велела им либо вспоминать свои стихийные корни, либо спасаться, с помощью пентаграмм перемещаясь в другие части этого мира или вовсе в другие миры, а потом, как Гурзурай будет побеждён и эфир свободен, они смогут вернуться. И, к удивлению трёх талами, сопнары выбрали первый вариант. Ведь кто-то был онтоханином своей стихии, а кто-то даже начал путь четырёх стихий. Каждый из них отозвал своих саткаров, чтобы полностью сосредоточиться на своей прежней сущности. И таким образом, на глазах Йимира, можно сказать, возрождались сенонцы, истинные сенонцы, а не даруры, адепты пятой стихии. Из зерабадоров извлекались сгустки эфиров различных цветов, сплеталась обычная стихийная магия, робко, но уверенно чары четырёх элементов начинали образовываться в этом мире.
Бедствие нагнетало постепенно, как и постепенно к нему привыкали сенонцы. Теперь, когда алое пламя вновь не обжигает сущность врага, он мог обратить внимание на Йимира, Олию и Симентория, которые продолжали летать над ним в поисках возможности создать материализованный эфир. Надо признать, всё это происходило уже на пределе возможного. Какой бы другой чародей давно бы уже перестал понимать, что тут происходит. Да и сами талами уже даже перестали делать предположения, а сосредоточились на результатах. Они экспериментировали и смотрели, к чему это всё приводит, а уж с результатами потом проводили дальнейшие манипуляции: послать их в бой или продолжать искать выход, отталкиваясь от этого. Но победы всё не было. Моя Кхилиамин начала кружить над сопнарами, которые пытались противостоять стихиям. Кто-то уже пожалел о том, что ввязался в эту авантюру, а кто-то, наоборот, чувствовал приближающуюся победу. Я с помощью её глаз смотрел за тем, как они справляются со своими старыми способностями, а заодно обучал её смотреть на других и видеть движение духа и магии в их телах. Пока что она была лишь наполовину разумным существом. А потому я всё равно направлял её и обучал.