Также в окта’урине Йимир встречал своих земляков. Кажется, нет ничего более приятного, чем увидеть другого зентера, однако здесь Йимир встретился с последствиями далодичности магии, ведь его сородичи под действием магии воды становились другими. Их связь зенте была слаба. А ещё они становились не такими открытыми. Конечно, Йимир всё ещё продолжал ощущать их с помощью сил земли, и они, конечно же, были рады видеть другого мага земли, но будущий талами ощущал, что они становились немного иными. Створы их сердец теперь не были распахнуты настежь, но чуть притворены, как бы показывая, что теперь в их сердцах нет места для всех. Йимир испугался, что такая же участь постигнет и его, что, размешав свою сущность земли с сущностью воды, он перестанет быть собой, он больше не будет тем добродушным чародеем, чем он всегда гордился. Этот страх даже на какое-то время стал занимать слишком много его внимания. Учителя это заметили и предположили, что это всё из-за слишком интенсивного обучения, а потому было принято решение на пару хаворов устроить отдых. Йимир согласился и всё это время размышлял о том, как ему быть дальше: позволить далодичности магии изменить его мышление или же сойти с пути предназначения, пока не поздно. И за три хавора он сумел пересилить себя, ведь великое предназначение – это лучший путь. Идущий по нему приобретёт в конце обильные благословения. И, если изменение в мышлении – цена, которую тому нужно заплатить, то пусть так оно и будет. Когда он принял это решение, ничто больше не омрачало его душу, и он мог продолжить обучение. Своим приёмным родителям он ничего не рассказывал и достаточно умело прятал в себе свои треволнения. А фаэте не позволял видеть столь глубокие мысли сердца. Так что ему удалось избежать ненужных вопросов.
Так медленно протекали хаворы, превращаясь в миссары, которые складывались в алваты. Юный зентер впитал столько знаний водной стихии, что мог уже потягаться со многими учителями окта’урина. Его приёмные родители даже научили его строить дома из кораллов, так что он помогал одному из архитекторов возводить строение для молодожёнов. К сожалению, сблизиться с навулом Октариса так же, как Зентериса, он не смог – глава урина просто-напросто на подпустил его так близко к себе. Витавер был добрым и отзывчивым мастером водной стихии, однако он разговаривал с Йимиром исключительно по делу, а все попытки зентера как-то узнать о нём чуточку больше он аккуратно обходил стороной. Да, всё это показывало, что Йимир каким-то невероятным образом не поддавался на далодичность магии воды и не становился затворником. Конечно, он уже привык к тому, что с октарами не так, как с его сородичами, но всё же его приёмная семья была просто в восторге от того, каким прекрасным октаром и просто сенонцем становился Йимир. Они всецело доверяли ему. Да и по всему Октарису то и дело всплывало имя этого необычайно доброго зентера. Конечно, от этого он не остановился всеми известным и обожаемым героем, но это уже о многом говорило. За эти три алвата, которые он провёл на родине водных чародеев, он никогда ни с кем не вступал в конфликты, ни разу не нарушил закон Октариса и вообще вызывал только лишь уважение и одобрение среди тех, кому посчастливилось иметь с ним дело. Йимир правильно сделал, что с самого начала сосредоточился на октарах, а не окта. Это позволило ему понять и принять этот народ. А ведь в главном городе Октариса не редкими были моменты, когда какой-нибудь пилигрим задел чьи-то кровные связи, и поднималось волнение. Зактары были очень редкими посетителями водной стихии. Наверное, потому что она была противоположной, и не все огненные чародеи хотят браться за её постижение. Или же делают это не здесь, под водой. Но те, что здесь обитали, были довольно частыми виновниками различных инцидентов. То они соблазнили чью-то дочь, то поступили с кем-то грубо и отказывались извиняться за это, то начали превозносить магию огня над магией воды и никак не могли прекратить это. Иногда какой-нибудь зентер по неосторожности забудет поинтересоваться у одинокой октарки, замужем ли она, и начнёт расспрашивать её о простых вещах, к примеру, где проживает портной или где можно раздобыть немного лапотника. Тут же объявляется её спутник жизни и начинает упрекать зентера в том, что тот пытается увести у него жену. Гость вместо того, чтобы попросить прощение и пообещать больше так не делать, начинает оправдываться, чем только лишь сильнее разжигает неприязнь. Финтары в таких передрягах участвовали крайне и крайне редко. Их спасало врождённое высокомерие. Они сами держались обособленно ото всех и разговаривали только со своими учителями и только по поводу окта.