- А для чего это помещение?
- Для индивидуальных занятий. Если бы сейчас был тарэн, то ты понял бы, что чары, которыми оплетено это место, не пропускает сюда посторонние звуки, чтобы ученика ничего не отвлекало.
- Интересно. Спасибо.
Ещё немного помолчав, Йимир задал следующий вопрос:
- А почему ты со мной разговариваешь? Обычно финтары не так открыты для тех, кто не практикует их сферу магии.
- Никакие обычаи не могут затмить личность. Каждый сам выбирает, как ему жить. Я не стал придерживаться правила, что финтары не ведут дела с теми, кто не практикует их сферу магии.
Йимиру такой настрой пришёлся по нраву, и он ещё немного поговорил с этим Констаба́лем и узнал, что он, как и Йимир, стремится стать талами. Он уже прошёл закта’урин и окта’урин, а теперь вот пришёл на родину, чтобы набраться сил перед тем, как приступить к изучению противоположной стихии. Также Йимир удивился, узнав, что Констабаль, как и он, ориентируется не на силу магии, а на её далодичность. Собеседника в свою очередь удивило то, что гость Финтариса выбрал путь познания противоположной стихии, не изучив вторую соседнюю. Однако Йимир решил прервать с ним разговор, поняв, что оторвал Констабаля от очень важных дел. Ведь, сидя тут, он не просто любовался звёздным небом, но совершал особые преобразования в своей сущности, чтобы ещё лучше подготовиться к познанию зенте. Йимир хотел было спросить, что именно тот делает для этого, однако рамки приличия не позволили ему продолжить расспрос. Извинившись за то, что отвлёк его от столь важного дела, талами покинул это помещение.
Какое-то время он пытался смотреть на звёзды, но рой множества непонятных мыслей не давал ему возможности наслаждаться этим зрелищем и спокойствием. Даже наоборот, отсутствие дневной суеты его сейчас больше угнетало, нежели успокаивала. А потому в попытке унять эту суету он решил почитать различные книги, находящиеся тут, в библиотеке. Конечно, он постарался выбрать такую, какая несла в себе знания финта, чтобы провести это время с пользой. Однако уже с самых первых строк он понял, что ничего не понял. Пытаясь вновь и вновь вчитываться в то, что ему сейчас предлагала эта книга, он осознал, что изучение этого материала подразумевает наличие хотя бы уже каких-то начальных знаний в финта, что читающий уже умеет хотя бы что-то в этой сфере магии. Но Йимир не отчаялся. Поставив эту книгу на место, он взял другую, а потом третью, четвёртую, пятую. И так, пока не обнаружил то, во что можно вчитаться. Преподаватели финта’урина следят за тем, что хранится на их полках, а потому рукописей Санума тут не было и не могло быть. Так что книга, попавшая в руки сына Талата, именовалась «Прошлое, настоящее и будущее Сенона». В ней рассказывалось обо всех четырёх народах, раскрывалась история становления внешнего вида мест обитаний, перечислялись, какие животные обитают на них, какие растения растут, раскрывались особенности и обычаи зентеров, финтаров, октаров и зактаров. О своём народе Йимир знал всё и даже был уверен, что больше, чем написано тут. А вот на главе о финтарах он остановился и стал вчитываться. Многое он уже знал, но было так же и то, что ему открыла эта книга. Например, среди финтаров нет семей, а, значит, как следствие, нет преступлений блуда и прелюбодеяния. За то вылет за пределы мира карается по закону. Иными словами, если подняться выше синевы небес, можно попасть на суд навула. Среди финтаров также запрещены оскорбление и принижение достоинств воздушного народа, даже в виде шутки. А ведь Йимир знал много анекдотов по типу «Сидят, значит, финтар, октар и зактар в грязевой ванне». Несмотря на то, что на его левой руке висела желтая повязка, лучше оставить такие шутки при себе. Кто знает, не посчитает ли навул их слишком дерзким проступком, свершённым с явным намерением? В общем, много чего интересного и полезного вычитал Йимир из этого труда. Однако приближался рассвет, а потому он поставил книгу обратно на полку и пошёл в третье помещение финта’урина, где до сих пор сидел Констабаль и готовил свою сущность к зенте. С того места лучше всего будет виден восход. Небо в том месте уже начало светлеть, обретая вначале синий цвет, а ближе к краю горизонта превращаясь в голубой. Констабаль молчал, а Йимир не смел его прерывать.
Рассвет был также прекрасен, как и закат. Только округа наполнилась не багрянцем, а белизной. Тьма постепенно отступала. Тени казались не такими густыми. Кекории уже не летали в небесах, которые из тёмного полотна с мерцающими точками-звёздами превращались в белоснежное покрывало. И чем ближе становился непосредственно сам рассвет, тем меньше над головой оставалось тьмы и тем больше белого неба. Да и тьма, которая томилась на западе, сейчас была не чернотой, а тёмной синевой. Когда же первый луч утреннего светила коснулся глаз Йимира, тот понял, что самое прекрасное время прошло, а потому решил возвращаться. Констабаль ему сказал: