У городов в Зактарисе даже были названия. А всё потому, что эта часть Сенона была самая хоженая для валирдалов. Хоть точка валирда́ции в этот мир и находится в южной части Зентериса, мало кто из пилигримов задерживается именно у них. Всех по большей степени интересует разрушительная магия огня. И вот, чтобы ленгерадам, которым тут трудно ориентироваться, можно было легко объяснить путь перемещения, городам в Зактарисе были даны названия. Тот, в котором находился Йимир, назывался Закта’вер. А центральный, где находился урин и где проживал Алней, назывался Закта’о́даг. Но, чтобы добраться до Одага, нужно проделать весьма длинный и витиеватый путь на северо-запад, пройдя ещё два города. Этот путь был усложнён тем, что он изрезан оврагами и возвышенностями, поэтому напрямик пройти никак не получится. Придётся огибать все эти препятствия и проходить по городам. Ну, они и пустились по этому нелёгкому пути. По дорогое они разговорились. И для Йимира открывалась личность теперь уже огненного народа. Несмотря на то, что Алней был более сдержанным, чем остальные зактары, всё же в том, как тот изъяснялся, а также в его поведении прослеживались тонкие признаки его агрессивной натуры. Зактары, как октары, не могли обойтись без жестикуляции, когда что-то рассказывали и описывали. Только, в отличии от магов воды, огненный чародей делал резкие взмахи. Несмотря на то, что он любил спокойное повествование, изредка сквозь его манеру говорить пробивался настоящий зактар. Тон его голоса повышался, были заметны зачатки театральности, его речь обрастала подробностями на подобии звуков огня или марша боевых сапог. Йимира это забавляло, ведь зактары в таком случае казались очень смешными. Алнея можно было и не слушать. За ним нужно было смотреть. Целый хавор ктиоханин и онтоханин шагали по изломанным путям и только в середине амака достигли Закта’далу́р, довольно-таки шумный город, ведь уже издалека можно было услышать, как местные жители горланят свои песни. И Йимир спросил, могут ли он присоединиться к кому-нибудь, чтобы послушать, а также по возможности разучить одну из песен зактаров. Алней, конечно же, сказал, что они могут это сделать. И если Йимир, в самом деле, сможет запомнить текст одной из песен, тогда он сделает один верный шаг к тому, чтобы подружиться с народом огня. И они стали идти по этому городу в направлении пения, так что вскоре вышли к одному из домов, где собралось очень много зактаров. Кисти их левых рук были объяты пламенем, и, подняв их над головой, они потрясали ими, как будто бы сейчас готовились идти в атаку. Один из чародеев сидел с музыкальным инструментом, который называется фахлора́ж и представлял из себя переплетение духовых труб, которые в конце разлетаются в разные стороны, чтобы не мешать друг другу, ведь их выходные отверстия расширяются. У основания же, наоборот, все трубы сходятся как можно ближе друг ко другу, чтобы тому, кто на них играет, было несложно манипулироваться своими пальцами. Отверстий было 14, и мастер-фахлоражир вкладывал в эти отверстия свои пальцы и зажигал на них огни. Жар, который источал каждый язычок пламени, продвигался по своей трубе, извлекая, в конце концов, необходимые звуки. Комбинируя положение пальцев, а также скорость, с которой маэстро их менял, ему удавалось извлекать чудесную музыку. В отличие от обычных духовых инструментов финтаров, этот на выходе давал более специфичный звук. Вместе с чистой симфонией извлекался огненный гул, что придавало глубины звучанию этих мелодий, и они казались более устрашающими, более боевыми. Йимир и Алней подоспели под самый конец. Поэтому, когда песня закончилась, все принялись ликовать и жечь пламя на обоих своих руках. Йимир огорчился:
- Эх, не успели.
Но Алней сказал:
- Подождём. Может, они споют ещё.
И да, он был прав. Немного пообщавшись, зактары затянули новую песнь. И мелодия, извлекаемая из фахлоража, была теперь не такой боевой, но какой-то загадочной. Йимиру это нравилось. А, когда в звучание инструмента начали осторожно вплетаться голоса певцов, ощущения были усилены во множество раз. Сейчас они были словно какие-то таинственные рассказчики. Но по мере того, как фахлоражир усиливал натиск своего закта, и сам хор начинал петь ещё более величественно. Йимир уже бросил попытки заучить текст этой песни и просто наслаждался величием каждого мгновение.
Множество алватов пролетело, словно миг.
И даже древний дерзер как-то сумрачно поник.