Затем пришли образы – не совсем видения, скорее фрагменты восприятия. Комната, залитая солнечным светом. Снег, падающий в темноте. Звук моря. Детский смех. Они возникали и исчезали, как пузыри на поверхности воды.
– Доктор Соколова, вы меня слышите? – голос Петровой доносился словно издалека.
– Да, – Елена с трудом сфокусировалась на реальности. – Я в порядке. Просто… необычные ощущения.
– Какие именно? – в голосе Ларина звучал профессиональный интерес.
– Измененное восприятие времени. Фрагментарные образы, не связанные с текущим моментом.
Ларин и Михаил обменялись взглядами.
– Это ожидаемые эффекты квантового поля на нейронную активность, – сказал Ларин. – Они должны пройти в течение нескольких минут после деактивации поля.
Процедура продолжалась еще полчаса, хотя для Елены это время растянулось на бесконечность. Наконец Ларин объявил:
– Завершаем первую фазу. Деактивация поля через три… два… один…
Голубоватое свечение погасло, гудение прекратилось. Елена почувствовала, как реальность постепенно возвращается к норме, хотя странное ощущение внутреннего смещения оставалось.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Петрова, помогая ей сесть.
– Странно. Но, кажется, в порядке, – Елена посмотрела на мониторы. – Каковы результаты?
Ларин изучал данные с восторженным выражением лица.
– Превосходно! Наночастицы успешно интегрировались с эмбриональными клетками. Уже наблюдается увеличение скорости митоза на 28% выше нормы. Это даже лучше, чем мы прогнозировали.
– А что с нейронной активностью? – спросила Елена.
Михаил бросил на неё быстрый взгляд.
– Пока рано говорить. Нейрональные структуры начнут формироваться позже.
– Но ведь должны быть предварительные данные? Влияние квантового поля на мою собственную нейронную активность, например?
Ларин неохотно переключил дисплей.
– Да, есть некоторые интересные паттерны. Увеличение активности в теменной коре и гиппокампе. Области, связанные с пространственно-временным восприятием.
– Именно те зоны, которые я описывала в своей теории квантовых состояний сознания, – заметила Елена.
– Действительно, любопытное совпадение, – Ларин быстро переключил дисплей обратно. – Но сейчас нас больше интересует состояние эмбриона. Доктор Петрова, пожалуйста, проведите контрольное УЗИ.
Петрова подготовила ультразвуковой аппарат. На экране появилось изображение крошечного эмбриона, окруженного тонким свечением – эффект взаимодействия ультразвука с наночастицами катализатора.
– Смотрите, – Петрова указала на экран. – Клеточная масса уже увеличилась примерно на 15% по сравнению с исходным состоянием. Это… невероятно.
– Это только начало, – сказал Ларин с плохо скрываемым триумфом. – Через 24 часа эффект будет еще заметнее.
Елена смотрела на экран, испытывая смешанные чувства. Научная часть её сознания была заинтригована и восхищена. Но другая часть, более интуитивная, ощущала тревогу.
– Каков дальнейший протокол? – спросила она.
– Сейчас вам нужен отдых, – сказала Петрова. – Мы подготовили для вас комнату здесь, в институте. В течение первых трех дней вам лучше оставаться под наблюдением. Мы будем проводить регулярные обследования и корректировать параметры квантового поля.
– А потом?
– Потом вы сможете вернуться к обычной жизни, с регулярными визитами для мониторинга и коррекции, – объяснил Ларин. – Мы разработали портативную версию квантового модулятора, которую вы будете носить с собой.
Михаил помог Елене встать.
– Всё идет отлично, Лена. Ты сделала правильный выбор.
Елена не ответила. Она чувствовала странную двойственность – как будто часть её существовала в другом временном потоке, наблюдая за происходящим со стороны.
Комната, подготовленная для Елены, напоминала гибрид гостиничного номера и больничной палаты – комфортная мебель, но также медицинское оборудование для мониторинга. Окон не было, только экран, имитирующий вид на ночной город.
– Здесь есть всё необходимое, – сказала Петрова, показывая комнату. – Система связи, если вам что-то понадобится, развлекательная система, даже рабочая станция с доступом к базам данных проекта, как вы и просили.
Елена осмотрелась.