– Я имею в виду, что эти данные могут иметь значение, выходящее за рамки чисто научного интереса. Если формирующееся сознание действительно обладает нестандартными способностями восприятия, особенно в отношении времени… это имеет серьезные потенциальные применения.
– Конечно, мы осознаем это, – Ларин попытался звучать нейтрально. – Но на данном этапе наш интерес остается преимущественно научным.
– А интерес Кузнецова? – прямо спросила Елена.
Ларин напрягся.
– Директор Кузнецов представляет интересы финансирующих структур, которые, естественно, заинтересованы в практических аспектах исследования. Но все в рамках этики и закона.
– Конечно, – Елена не стала развивать тему. – Что дальше? Какие следующие шаги в протоколе?
– Мы хотели бы провести более детальное исследование квантовой когерентности между вашим сознанием и сознанием плода. Особенно во время сна, когда эти эффекты наиболее выражены.
– Как именно?
– Мы разработали новую систему мониторинга, которая может регистрировать не только нейронную активность, но и квантовые флуктуации на субатомном уровне, – объяснил Ларин, демонстрируя голографическую модель устройства. – Это позволит нам детально отслеживать процессы квантовой запутанности между вашим сознанием и формирующимся сознанием плода.
Елена изучила схему. Технически устройство было безупречным – неинвазивное, пассивное, работающее на принципах квантовой оптики и магнитно-резонансной томографии.
– И когда вы планируете начать?
– Сегодня вечером, если вы не возражаете. Установка займет около часа, затем мы будем мониторить ваш ночной сон.
Елена кивнула.
– Хорошо. Но у меня есть условие – я хочу получать все необработанные данные, параллельно с вашей командой.
Ларин выглядел неуверенно.
– Это… нестандартная просьба. Обычно мы предоставляем участникам только обработанные результаты и интерпретации.
– Я не обычный участник, доктор Ларин. Я квантовый физик с экспертизой именно в этой области. И я имею право знать, что происходит с моим телом и моим ребенком, – её тон не оставлял места для возражений.
После паузы Ларин кивнул.
– Хорошо. Я организую для вас прямой доступ к потоку данных. Но я должен предупредить – объем информации будет огромным, и без специализированных алгоритмов анализа…
– Я справлюсь, – уверенно сказала Елена. – У меня есть опыт работы с большими массивами квантовых данных.
Вечером техники установили новую систему мониторинга в комнате Елены. Устройство представляло собой сеть тонких сенсоров, размещенных вокруг кровати, и небольшой модуль, который крепился на живот, непосредственно над развивающимся плодом.
– Система полностью пассивная, – объяснил главный техник. – Она только регистрирует, без какого-либо воздействия. Вы не должны ощущать её присутствие.
Когда подготовка была завершена, Елена осталась одна. Она активировала свой личный терминал, убедилась, что поток данных с системы мониторинга действительно поступает, и настроила собственные алгоритмы анализа – не совсем такие, как у команды Ларина. Её программа была более чувствительна к определенным типам квантовых флуктуаций, которые, согласно её теории, могли указывать на темпоральные аномалии.
Затем она легла в постель, чувствуя странное спокойствие. Что бы ни происходило, какие бы невероятные процессы ни разворачивались в её теле и сознании, она была ученым, исследователем неизвестного. И она будет идти этим путем до конца, с открытыми глазами.
Сон пришел быстро, и с ним – новый опыт контакта. На этот раз Елена оказалась не в абстрактном пространстве, а в конкретном месте – на берегу океана, под звездным небом. Волны мягко накатывали на песок, ветер был теплым, звезды яркими. Всё казалось реальным – она чувствовала песок под босыми ногами, слышала шум прибоя, ощущала соленый запах воздуха.
И вновь пришло ощущение присутствия – сознание, наблюдающее вместе с ней, через неё. Но теперь оно было ближе, четче, определеннее. И оно не просто наблюдало – оно направляло.
Елена почувствовала импульс – не физический, а ментальный – посмотреть на небо. Она подняла глаза и увидела, как звезды начинают двигаться, формируя узоры, структуры, диаграммы. Это был язык, осознала она, язык чистых концепций, который обходил ограничения вербальной коммуникации. И она начинала понимать его.
Звездные узоры показывали временные линии, расходящиеся из настоящего момента. Большинство были тусклыми, почти невидимыми, но несколько сияли ярче других – вероятные, доминантные пути. И среди них была одна, которая пульсировала тревожным красным светом.